Laura Knight-Jadczyk: Политическая Понерология Комментарии Часть 2

Часть II

Продолжение...

Лобачжевский:

Параноидальные Расстройства Личности: Характерной для параноидального поведения чертой является способность к относительно правильному рассуждению и обсуждению, пока беседа вовлекает незначительные различия во мнениях. Это резко останавливается, когда аргументы партнера начинают подрывать переоцененные ими идеи, сокрушать их долго- поддерживаемые стереотипы рассуждения, или вынуждают их принимать заключение, которое они подсознательно отклонили прежде. Такой стимул выливает на партнера поток псевдологических, в значительной степени параморалистических, часто оскорбительных фраз, которые всегда содержат некоторую степень внушения.

Подобные высказывания вызывают отвращение среди культурных и логических людей, но они порабощают менее критические умы, например людей с другими видами психологических дефицитов, которые были более ранними объектами эгоцентричного влияния людей с расстройствами личности и в особенности большая часть молодёжи. […]

Мы знаем сегодня, что психологический механизм параноидальных явлений является двойным: один вызван повреждением мозговой ткани, другой является функциональным или поведенческим. […]

В людях, свободных от повреждений мозговой ткани, такие явления наиболее часто встречаются в результате того, что они воспитывались людьми с параноидальной характеропатией, наряду с психологическим террором их детства. Такой психологический материал затем ассимилируется, создавая твердые стереотипы абнормального опыта. Это мешает мышлению и мировоззрению развиваться нормально, и блокированное террором содержание преобразуется в постоянные функционально застойные центры. […]

Лобная [фронтальная] характеропатия: Лобные доли коры головного мозга (10A и B согласно Бродманну [Brodmann]) фактически отсутствуют во всех остальных видах, кроме человека; они представлены филогенетически самой молодой нервной тканью. Их цито-архитектура подобна намного более старым областям визуальных проекций на противоположном полюсе мозга. Это предлагает некоторое функциональное подобие. […] Как описано исследователями (Лурия и др.), функции этих областей - ускорение и координация мыслительных процессов – по-видимому, следуют из этой основной функции.

Повреждение этой области … было значительно уменьшено из-за улучшенного медицинского обслуживания беременных женщин и новорожденных. Захватывающую понерогенную роль, являющуюся результатом такого расстройства личности, можно таким образом счесть более характерной для прошлых поколений и примитивных культур.

Повреждение коры мозга в этих областях выборочно вредит вышеупомянутой функции, не принося вреда памяти, ассоциативной способности, или в особенности таким чувствам и функциям, основанным на инстинкте, как например, способности интуитивно понять психологическую ситуацию. Общий интеллект человека таким образом не сокращен значительно. […]

Патологический характер таких людей, обычно содержащих компонент истерии, развивается в течение многих лет. Неповрежденные психологические функции становятся чрезмерно развитыми, чтобы их компенсировать, что означает, что инстинктивные и эмоциональные реакции преобладают. Относительно жизнелюбивые люди становятся воинственными, способными на риск, и зверскими и в слове и в деле. Люди с врожденным талантом к тому, чтобы интуитивно постигать психологические ситуации имеют тенденцию использовать в своих интересах этот дар эгоцентричным и безжалостным способом. В мыслительном процессе таких людей, развивается короткий сокращенный путь, который обходит недостающую функцию, таким образом ведущую от ассоциаций непосредственно к словам, делам, и решениям, которые не подчинены любому отговариванию. Такие люди интерпретируют их талант для интуитивного понимания ситуации, и делать долю секунды упрощал решения как признак их превосходства по сравнению с нормальными людьми, которые должны думать в течение долгого времени, испытывая неуверенность в себе и противоречивые побуждения. Судьба таких существ не может долго обдумываться.

Такие ‘Сталинистские характеры травмируют и активно очаровывают других, и их влияние может исключительно легко обойти контроль здравого смысла. Большое количество людей имеет тенденцию приписывать таким людям специальные полномочия, таким образом уступая их эгоцентричным верованиям. Если родитель проявляет такой дефект, независимо от того насколько он минимальный, все дети в семье будут расти с аномалиями в развитии личности.

Автор изучил целое поколение пожилых, образованных, людей, где источником такого влияния была самая старшая сестра, которая перенесла перинатальное повреждение лобных центров. С раннего детства, ее четыре младших брата ассимилировали патологически измененный психологический материал, включая усиливающиеся истерические тенденции их сестры. Они хорошо сохранили в свои шестьдесят лет уродства личности и мировоззрения, так же как истеричных черт, вызванных таким образом, чья интенсивность уменьшалась в соответственно большей разнице в возрасте. Подсознательная селекция информации лишила их возможности принять любые критические комментарии относительно характера их сестры, также они были способны к оскорблению семейной чести. Братья приняли как реальный патологическое заблуждение их сестры и жалобы о ее ‘плохом’ муже (кто был фактически приличным человеком), и ее сыне, в котором она нашла козла отпущения чтобы мстить за свои неудачи. Они таким образом участвовали в мире мстительных эмоций, рассматривая их сестру как полностью нормального человека, которого они были готовы защитить - наиболее сомнительными методами, в случае необходимости - против любых предположений о ее ненормальности. Они думали, что нормальные женщины были безвкусными и наивными, ни на что не годными, кроме сексуального завоевания. Не один среди братьев никогда не создал здоровую семью или развил даже среднюю мудрость жизни.

Развитие характера этих людей также включало много других факторов в зависимости от времени и места, в котором они воспитывались: наступление нового века, с патриотическим польским отцом и немецкой матерью, которая повиновалась современной традиции, формально приняв национальность мужа, но все еще остававшейся защитницей милитаризма принимая интенсивную истерию, которая охватила Европу в то время. Это была Европа трех Императоров: Понятие о ‘чести’ освящало триумф. Уставиться на кого-то слишком долго было достаточным предлогом для поединка. Эти братья были таким образом воспитаны, чтобы быть отважными дуэлянтами, полными шрамов от сабель; однако, разрезы, которые они причиняли своим противникам, были более часты и намного хуже. […]

[Оставив все остальные соображения времени и места в стороне], если бы сестра не перенесла повреждение головного мозга и патологические факторы не существовали; зло которое [эти мужчины] сеяли слишком щедро в течение их жизней, также не существовало бы вообще, или были бы сокращено до возможностей, обусловленных более отдаленными патологическими факторами. […]

Сравнительные соображения также заставили автора заключить, что Йосиф Виссарионович Джугашвили, также известный как Сталин, должен быть включен в список этой специфической понерогенной характеропатии, которая развивалась на фоне перинатального повреждения предлобных долей его мозга. Литература и новости о нем изобилуют в признаках: зверский, харизматический, очаровывающий как змея; издающий безвозвратные решения; нечеловеческая жестокость, патологическая мстительность направленная на любого, кто стоял на его пути; и эгоцентричная вера в собственного гения со стороны человека, мышление которого было, фактически, средним. Это состояние объясняет также его психологическую зависимость от такого психопата как Берия. Некоторые фотографии показывают типичную деформацию его лба, которая появляется в людях, которые перенесли ранние травмы в вышеупомянутыхобластях. […]

Характеропатии вызванные лекарственными препаратами: За последние несколько десятилетий, медицина начала использовать ряд лекарств с серьезными побочными эффектами: они аттакуют нервную систему, нанося перманентный ущерб. Эти обычно незначительные дефекты иногда дают начало изменениям личности, которые часто очень вредны для общества. Доказано, что стрептомицин - очень опасный медикамент; в результате некоторые страны ограничили его использование, тогда как другие удалили его из списка разрешенных медикаментозных средств.

Цитостатики – препараты [для лечения рака], используемые в лечении новообразований, часто атакуют филогенетически самую старую мозговую ткань, первичный носитель нашего инстинктивного нижнего слоя и основных базовых чувств. Люди которых лечили такими лекарствами, имеют прогрессивною тенденцию терять эмоциональные цвета и способность интуитивно постигнуть психологическую ситуацию. Они сохраняют свои интеллектуальные функции, но становятся стремящимися получить похвалу эгоцентриками, легко управляемыми людьми, которые знают, как использовать это в своих интересах. Они становятся безразличными к чувствам других людей и вреду, который они им причиняют; любая критика их собственной персоны или поведения возмещается с удвоенной силой. Такое изменение характера в человеке, который до недавнего времени наслаждался уважением со стороны его окружения или сообщества, которое упорно продолжает заниматься человеческими умами, становится патологическим явлением, вызывающим часто трагические результаты. […]

Подобно упомянутой выше психологической картине, такие результаты могут быть вызваны эндогенными токсинами или вирусами. Иногда свинка вызывает мозговую реакцию, оставляя дискретную поверхностность чувств и небольшое уменьшение умственной эффективности. Подобные явления засвидетельствованы также после трудной встречи с дифтерией. Наконец, полиомиелит также аттакует мозг [..], Люди с парезом ноги редко проявляют эти эффекты, но индивидуумы с парезом шеи и/или плеч должны считать себя удачливыми, если они их не проявляют. В дополнение к эмоциональной поверхностности, люди, проявляющие эти эффекты обычно свидетельствуют неспособность понять суть вопроса и наивность. […]

Аномалии характера, развивающиеся в результате повреждения мозговой ткани, ведут себя как коварные понерогенные факторы. В результате вышеописанных особенностей, [понерогенные влияния] легко бросают якорь в человеческих умах, травмируя наши души, обедняя и искажая наши мысли и чувства, и ограничивая способность людей и обществ использовать здравый смысл и признавать психологическую или моральную ситуацию.

Это открывает дверь другим патологическим характерам кто наиболее часто несет некоторые унаследованные психологические отклонения. Они тогда выталкивают людей с характеропатиями в тень и продолжают их понерогенную работу. Именно поэтому различные типы характеропатий участвуют в начальных периодах происхождения Зла, и в макросоциальном масштабе и в индивидуальном масштабе человеческих семей.

Усовершенствованная социальная система будущего должна таким образом защитить людей и общества, предотвращая людей с отклонениями, упомянутыми выше или особенностями, которые будут обсуждены ниже, от любых социальных функций; где бы судьба других людей зависела от их поведения. Конечно прежде всего, это должно применяться к высшим положениям в правительстве. Такие вопросы должны решаться соответствующими учреждениями, составленными из людей с репутацией мудрости и с медицинским и психологическим образованием. Особенности повреждений мозговой ткани и, как следствий, расстройства характера, намного легче обнаружить чем некоторые унаследованные аномалии. Таким образом, обескровливание понерогенного процесса удалением этих факторов из процесса синтеза зла эффективно в течение ранних фаз понерогенеза, и намного легче практически.

Унаследованные Отклонения

Наука уже защищает общества от результатов некоторых физиологических аномалий, которые сопровождаются определенными психологическими слабостями. Трагическая роль, играемая наследственной гемофилией среди европейских королевских семей, широко известна. Ответственные люди в настоящее время стремятся не позволить носителю такого гена стать королевой. Любое общество, расточающее такую большую заботу на людей с недостатком свертывания крови, выступило бы против, если бы был ли мужчина с этой аномалией был назначен на ответственную должность. Эта модель поведения должна быть применена и ко многим другим унаследованным аномалиям.

Дальтоникам, мужчинам с увечной способностью отличать красный и зеленый цвета от серого, теперь запрещено практиковать профессии, где этот дефект мог бы вызвать катастрофу. Мы также знаем, что эта аномалия сопровождается уменьшением в эстетического опыта, эмоций, и чувстве связи с обществом людей, которые могут видеть цвета нормально. Индустриальные психологи таким образом осторожны, можно ли такому человеку поручать работу, вовлекающую зависимость от автономного чувства ответственности, поскольку безопасность рабочих зависит от этого чувства.

Давно было обнаружено, что эта аномалия наследуется посредством гена, расположенного в X хромосоме, и прослеживание передачи через многие поколения не представляет трудности. Генетика подобно изучила наследование многих других особенностей человека, но они обращали скудное внимание на аномалии, интересующие нас. Много особенностей человеческого характера наследуются через гены, расположенные в той же самой хромосоме X; хотя это не правило. Кое-что подобное может относиться к большинству психологических аномалий, обсуждаемых ниже. […]

Серьезные проблемы вызываются кариотипом XYY, который производит высоких, сильных, и эмоционально жестоких мужчин, но их число и роль в процессах понерогенеза очень незначительна.

Намного более многочисленные - те психологические отклонения, которые соответственно играют большую роль как патологические факторы, вовлекающие процессы понерогенеза ; они наиболее вероятно передаются нормальным наследственным путем. Однако, это царство генетики сталкивается с разнообразными биологическими и психологическими трудностями.

Лобачжевский затем описывает множество унаследованных психологических патологий, типа шизоидальной психопатии - теперь названный ‘шизотипичным расстройством личности’ - о котором он говорит:

Лобачжевский:

Носители этой аномалии сверхчувствительны и подозрительны, но они обращают незначительное внимание на чувства других, имеют тенденцию занимать крайние позиции, и стремятся принимать ответные меры в ответ на минимальные нарушения. Иногда они эксцентричны и странны. Их бедное чувство психологической ситуации и действительности принуждает их накладывать ошибочные, уничижительные интерпретации на намерения других людей. Они легко дают себя вовлечь в действия, которые являются якобы моральными, но которые фактически причиняют урон себе и другим. Их обедневшее психологическое мировоззрение делает их типично пессимистическими. […] Когда они находятся в ситуациях серьезного стресса, их поражения заставляют их легко ломаться. … Шизоиды часто попадают в реактивные психотические состояния, столь подобные по внешности шизофрении, что они ведут к неправильному диагностированию.

Если эмоциональное давление на них минимально, они в состоянии развить надлежащее спекулятивное рассуждение, но они имеют тенденцию считать себя интеллектуально выше ‘обычных’ людей.

Количественная частота этой аномалии различна в разных расах. Она низкая среди африканцев, и наивысшая степень среди Евреев. Наблюдение предлагает, что она аутосомально- наследственная.

Понерологическая активность шизоида должна быть оценена в двух аспектах. В малом масштабе, такие люди вызывают неприятности для своих семей, легко превращаются в инструменты интриги в руках умных людей, и в основном, являются плохими родителями […]

Однако, их понерогенная роль может развиться до макросоциальных пропорций, если их отношение к человеческой действительности и их тенденции изобретать великие доктрины напечатаны и изданы большими тиражами.

Несмотря на их типичные дефициты, или даже открыто-шизоидные декларации, их читатели не понимают, на что походят характеры авторов, и имеют тенденцию интерпретировать такие работы способом, который соответствует их собственной природе}. Умы нормальных людей имеют тенденцию к корректирующей интерпретации благодаря участию их собственного более богатого психологического мировоззрения. Однако, много читателей отклоняют такие работы с моральным отвращением, но, не понимая по какой именно причине. Анализ роли, которую сыграли работы Карла Маркса легко показывает все вышеупомянутые типы восприятия и социальных реакций, которые порождали разделения среди людей.

Истинная Психопатия

Теперь мы переходим к самой важной патологии: психопатии. Психопатию не так легко, как многие думают, распознать. Проблема состоит в том, что термин ‘психопат’ стал обычно применяться публикой (из-за влияния СМИ) к открыто и очевидно жестоким убийцам. Есть также немного замешательства относительно разграничения психопатии и ‘антиобщественного расстройство личности.’

Хорошие слова, не так ли? Они звучат настолько чистыми и клиническими определениями; обозначающими только человека, который является ‘антиобщественным’. Это почти предполагает отшельника, который никогда никого не беспокоит. Но ничто не может быть дальше от правды. Роберт Хаэр, текущий американский гуру по психопатии пишет об этой проблеме терминологии следующим образом:

Роберт Хаэр:

Традиционно, эмоциональные и межличностные черты, типа эгоцентризма, обмана, поверхностных чувств, манипулирования, эгоизма, и нехватки сочувствия, чувства вины или раскаяния, играла центральную роль в осмыслении и диагнозе психопатии (Клекли; Хаэр 1993); Уидигер и Корбитт). В 1980 эта традиция была сломана с публикацией DSM-III. Психопатия -переименованная как антиобщественное расстройство личности - был теперь определен как постоянные нарушения социальных норм, включая лживость, кражу, прогулы, непоследовательное поведение на работе и остановке движения.

Среди причин, приведенных для этого драматического изменения в сторону ухода от использования выводов клинической практики, были те, что черты личности трудно надежно измерить, и что легче договориться о поведениях, которые символизируют расстройство, чем о причинах, почему они происходят. Результатом была диагностическая категория с хорошей надежностью, но сомнительной законностью, категория, которая испытывала недостаток в соответствии другим, известным концепциям психопатии. […]

Проблемы с DSM-III и его пересмотром в 1987 (DSM-III-R) были широко обсуждены в клинической литературе и исследовательской литературе (Уидигер и Корбитт). Большая часть дебатов касалась отсутствия черт личности в диагнозе ASPD, упущение, которое позволило антиобщественным людям с полностью различными личностями, отношениями и мотивацией, ставить тот же самый диагноз. В то же самое время, все больше свидетельств, что критерии для ASPD определили расстройство, которое было более искусственным чем ‘реальным’ (Ливеслей и Шрёдер). […]

Большинство психопатов (за исключением тех, кто так или иначе умеет проложить путь через жизнь, не входя в формальный или длительный контакт с системой правосудия) соотвествует критериям для ASPD, но большинство людей с ASPD не являются психопатами. […]

Различия между психопатией и ASPD выдвинуты на первый план недавним лабораторным исследованием, фокусирующемся на обработке и использовании лингвистической и эмоциональной информации. Психопаты драматично отличаются от непсихопатов по выполнению разнообразных познавательных и эмоциональных задач. По сравнению с нормальными людьми, например, психопаты меньше в состоянии обработать или использовать глубокие семантические значения языка и оценивать эмоциональное значение событий или опыта (Ларбиг и др.; Патрик; Уиллиамсон и др.). […]

Все становится еще более проблематичным, когда мы полагаем, что описание текста DSM-IV для ASPD (то, которое говорит, что ASPD также известно как психопатия) содержит много ссылок на традиционные особенности психопатии. […]

Отказ дифференцировать между психопатией и ASPD может иметь серьезные последствия для клиницистов и для общества. Например, большинство юристов полагает, что психопатия является скорее усугубляющим, чем смягчающим фактором при определении преступной ответственности. В некоторых состояниях преступник, осужденный в предумышленном убийстве первой степени и диагностированный как психопат, вероятно, получит смертную казнь на том основании, что психопаты являются хладнокровными, безжалостными, неподдающимися лечению и почти всегда повторно нарушающими закон. Но многие из убийц на очереди смертников были, и продолжают быть, по ошибке определены как психопаты на основе DSM-III, DSM-III-R или критериев DSM-IV для ASPD (Meлой). Мы не знаем, у скольких из этих заключенных из камеры смертников фактически обнаруживается структура личности психопата, или сколько соответствуют критериям для ASPD, расстройству, относящееся к большинству преступников и которое имеет ничтожные значения для исправимости и вероятности повторения жестокого преступления. Если диагноз психопатии имеет последствия для смертной казни - или для любого другого серьезного приговора, типа пожизненного срока или гражданского обязательства - клиницисты, ставящиее диагноз должны удостовериться, они не путают ASPD с психопатией. […]

Диагностическое замешательство относительно этих двух расстройств имеет потенциал для того, чтобы вредить психиатрическим пациентам и обществу.

В моей книге, Лишенные Совести , я утверждал, что мы живем в ‘обществе камуфляжа,’ обществе, в котором некоторые психопатические черты - эгоцентричность, нехватка заботы о других, поверхностности, преобладании важности стиля над сущностью, преклонение перед ‘крутизной’, манипулятивность, и так дальше - все более и более допускаются и даже оценивается. Относительно темы этой статьи, легко видеть, как и психопаты и индивидуумы с ASPD могут легко вливаться в группы, имеющие антиобщественные или преступные ценности. Более трудно предусмотреть, как индивидуумы с ASPD могут скрываться среди большего количества просоциальных сегментов общества. Все же психопаты почти не испытывают трудностей при проникновении в бизнес, политику, правоправоохранительные органы, правительство, академии и других социальных структуры (Бабиак). Это - эгоцентричные, хладнокровные и безжалостные психопаты, которые вливаются во все аспекты общества и имеют такие разрушительные воздействия на людей вокруг них, кто посылает холод вниз вдоль позвоночников офицеров правоохранительных органов. [Хаэр, Роберт Д. Психопатия и Антиобщественное Расстройство Личности: Случай Диагностического Замешательства Психиатрик Таймс >, февраль 1996: том XIII Выпуск 2]

Относительно истиной психопатии, Лобачжевский говорит нам:

Лобачжевский:

Давайте характеризовать следующую передающуюся по наследству аномалию, роль которой в понерогенных процессах в любом социальном масштабе оказывается исключительно большой. Мы должны подчеркнуть что потребность изолировать это явление и исследовать его в подробностях стала самой очевидной для тех исследователей, которые интересовались макро-социальным масштабом происхождения зла, потому что они являлись свидетелями этого. Я признаюсь в долге перед Казимиром Дабровским за то, что он сделал это, а также назвал эту аномалию ‘истинной психопатией.’

Биологически говоря, явление подобно дальтонизму и встречается с подобной частотой, (немного выше .5 процентов) за исключением того, что, в отличие от дальтонизма, оно затрагивает оба пола.

Здесь, Лобачжевский предлагает специфически низкую частоту возникновения истинной психопатии. Однако, в своей книге, он также упоминает 1.15 процента из полной выборки 5000 человек, которые не демонстрировали никакой открыто опознаваемой патологии за исключением того, что они выполняли действия, которые приносят вред другим людям без какой-либо объяснимой причины. Если мы примем во внимание то, что доктор Хаэр написал выше, что психопаты почти не испытывают трудностей при проникновении в бизнес, политику, правоправоохранительные органы, правительство, академии и другие социальные структуры и могут вливаться во все аспекты общества, мы должны задать вопрос: действительно ли возможно, что 1.15 процента неопознанных ‘негодяев’ Лобачжевского были этим типом психопата? Как он указывает, очень возможно, что [причиной были] диагностические критерии [DSM], которых не хватало, и если бы он использовал контрольный список психопатии Хаэра [PCL], то эта группа, вероятно, была бы идентифицирована как психопаты. Замечание, которое я желаю сделать, состоит в том, что число психопатических индивидуумов в любой данной выборки поперечного сечения общества может быть намного выше, чем мы подозреваем. Лобачжевский предлагает, что психопатия встречается с такой же частотой как дальтонизм: .5 процентов. Но если Вы добавите к этой цифре 1.15 процента, которые он не мог идентифицировать, фактическое число психопатов в его популяции может быть ближе к 1.65 процентам.

Давайте вспомним, что Гарвардский психолог Марта Стоут утверждает, что 4 процента ‘обычных людей’ (один из 25) часто имеют ‘необнаруженное расстройство психики, главный признак которого - то, что человек не обладает никакой совестью. Он или она не способны чувствовать позор, вину, или раскаяние …, Они могут сделать буквально что-угодно и не чувствовать абсолютно никакой вины.’

Это полностью совпадает с описанием психопатии Хаэром, хотя мы, очевидно, имеем дело со всем спектром проявления, как подчеркивает доктор Стоут, не говоря уже о различии между механическими патологиями, например, повреждением головного мозга, и наследуемыми патологиями. Если мы добавим 4 процентов необнаруженных, ‘обычных’ людей, Марты Стоут, к 5 процентам Лобачжевского, и включим 1.5 процента людей, которые причинили вред другим, не демонстрируя очевидной патологии, мы тогда получаем цифру 5.65 процентов - почти 6 процентов населения. Моя математика может не самая лучшая, но мне вспоминается, что Лобачжевский написал о влиянии ‘идеологической обработки’ на своих приятелей.

Лобачжевский:

Было относительно легко определить окружение и происхождение людей, которые легко поддавались процессу индокринации, который я тогда назвал ‘трансперсонификацией’. Они были выходцами из всех социальных групп, включая аристократические и глубоко религиозные семьи, и подорвали нашу студенческую солидарность, и составляли приблизительно 6 %. […]

Даже тогда, у нас не было никаких сомнений относительно патологического характера процесса ‘трансперсонификации’, который был сходным, но не идентичным во всех случаях. Продолжительность результатов этого явления также была различной. Некоторые из этих людей позже стали фанатиками. Другие позже использовали в своих интересах различные обстоятельства, чтобы ретироваться и вновь установить потерянные связи с обществом нормальных людей. Их заменили. Единственным неизменным фактором в новой социальной системе было волшебное число 6 %.

Это - интересная вещь, это число. Я не имею никакого объяснения этого, потому что мы конечно говорим о многих факторах и ни одной патологии. Возможно, проблема серьезнее, чем кто-либо до сих пор обнаружил?

В продолжение: - Лобачжевский о Понерологическом видении психопатии

Лобачжевский:

Ее интенсивность также изменяется по масштабу от уровня, едва доступного для наблюдения опытному наблюдателю до очевидного патологического дефицита. Как дальтонизм, эта аномалия также, кажется, представляет дефицит в преобразовании стимула, проявляющегося не на сенсорном, а на инстинктивном уровне. Психиатры старой школы имели обыкновение называть таких людей ‘Дальтониками человеческих чувств и социо-моральных ценностей.’

Психологическая картина показывает ярко выраженные симптомы только среди мужчин; среди женщин психопатия обычно менее выражена, вследствие влияния второй нормальной аллели. Это предполагает, что аномалия также наследуется через хромосому X, но через полудоминантный ген. Однако, автор был неспособен подтвердить это исключением передачи гена от отца сыну. [/quote]

Здесь, интересно спекулировать, что Джордж Буш унаследовал психопатию от своей матери, Барбары.

Лобачжевский:

Анализ другой манеры переживания опыта, демонстрируемой этими индивидуумами, вынудил нас заключить, что их инстинктивный субстрат также дефектен, так как он содержит определенные ‘дырявые’ промежутки и испытывает недостаток в естественных синтоничных ответах, обычно наблюдающихся у представителей вида Homo sapiens. […]

Наш естественный мир понятий потрясает таких людей как почти непостижимое соглашение, которому они не находят оправдание в их собственном психологическом опыте. Они думают, что нормальная человеческие традиции и принципы благопристойности - чужестранное соглашение, изобретенное и наложенное как обязательное для использования кем-то еще (‘вероятно священниками’), глупое, тягостное, иногда даже смешное. В то же самое время, однако, они легко чувствуют недостатки и слабости нашего естественного языка психологических и моральных понятий в манере, несколько напоминающей об отношении современного психолога - только в карикатуре.

Средний интеллект людей с вышеупомянутым отклонением, особенно если измерять его с помощью обычно используемых тестов, несколько ниже чем у нормальных людей, хотя он варьирует подобным же образом. Однако, среди этой группы нет людей с самым высоким интеллектом, а также среди них мы не находим ни технически-одаренных людей, ни талантливых мастеров тонкой, искусной работы. Наиболее одаренные [психопаты] могут таким образом достигнуть успеха в тех науках, которые не требуют гуманистического мировоззрения или практических навыков. Всякий раз, когда мы пытаемся разрабатывать специальные тесты, чтобы измерить ‘жизненную мудрость’ или ‘социо-моральное воображение’, даже если принять во внимание трудности психометрической оценки, [психопаты] подтверждают дефицит, непропорциональный их личному показателю интеллекта.

Несмотря на их дефициты, что касается нормального психологического и морального знания, они развивают и затем имеют в своем распоряжении собственное знание, знание, которого не достает людям с естественным мировоззрением.

Они учатся узнавать друг друга в толпе уже с детства, и они развивают понимание существования других индивидуумов, подобных им [других психопатов].

Они также приходят к осознанию того, что они отличаются от мира тех, других людей, окружающих их повсюду. Они рассматривают нас с определенного расстояния, как параспецифическую разновидность [другой подвид Homo sapiens].

Естественные человеческие реакции - которые часто не в состоянии выявить интерес, потому что их считают самоочевидными - кажутся психопатам странными и поэтому интересными, даже смешными. Поэтому они наблюдают за нами, делая заключения, формируя свой собственный, другой мир понятий.

Они становятся экспертами в наших слабостях и иногда производят на нас бессердечные эксперименты… Ни нормальный человек, ни наше естественное мировоззрение не может почувствовать или должным образом оценить существование этого мира других понятий.

Исследователь таких явлений может получить подобное знание девиантного мира понятий через долгосрочные исследования личностей таких индивидуумов, используя его с некоторой трудностью, как иностранный язык. … [Психопат] никогда не будет в состоянии интегрировать мировоззрение нормального человека, хотя они часто пробуют сделать так на протяжении всей своей жизни. Продукт их усилий - только роль и маска, позади которой они скрывают свою абнормальную действительность.

Другой миф и роль - хотя содержащий зерно правды - было бы блестящий ум психопата как психологического геня; некоторые из них фактически верят в это и пытаются инсинуировать эту веру другим. В разговоре о маске психологической нормальности, которую такие люди носят (и подобные девианты в меньшей степени), мы должны упомянуть о книге Маска Здравомыслия Херви Клекли [Hervey Cleckley], сделал это явление стержневой осью своих размышлений:

Херви Клекли:

Давайте помнить, что его типичное поведение наносит удар по его собственным целям. Не он ли непосредственно является тем, кто более всего обманут своей очевидной нормальностью? Хотя он преднамеренно обманывает других и осознает свою ложь, он кажется неспособным различить соответственно свои собственные псевдо-намерения, псевдо-раскаяние, псевдо-любовь, и подлинные реакции нормального человека. Его монументальная нехватка проницательности указывает, как немного он оценивает природу своего расстройства. Когда другие не в состоянии немедленно принять его ‘слово чести как джентльмена,’ его изумление, вероятно, часто является подлинным. Термин ‘подлинный’ используется здесь, чтобы не квалифицировать намерения психопата, но квалифицировать его изумление. Его субъективный опыт настолько лишен глубоких эмоций, что он непреодолимо невежественен о том, что жизнь означает для других.

Его понимание о чувстве, противоположному лицемерию, столь иллюзорно теоретическое, что становится сомнительно, что то, что мы в основном подразумеваем под лицемерием, должно быть отнесено к ему. Не имея никаких основных ценностей, можно ли сказать о нем, что он адекватно понимает характер и качество гнева, которое его поведение причиняет другим? Мама сказала маленькому ребенку, у которого нет никакой памяти о серьезной боли, что плохо отрезать хвост собаки. Зная что это неправильно, он может продолжить действие. Мы не должны полностью освободить его ответственности, если мы скажем, что он понял меньше, что он сделал, чем взрослый, который, полностью отдавая себе отчет в физической агонии, использует нож. Может ли человек испытать более глубокие уровни горя без значительного знания счастья? Может ли он совершить злонамеренное действие в полном смысле слова без реального осознания противоположности зла? Я не имею никакого заключительного ответа на эти вопросы.

Все исследователи психопатии подчеркивают три качества, касающиеся прежде всего этой самой типичной разновидности: отсутствие ощущения вины за антиобщественные действия, неспособность любить действительно, и тенденция быть говорливым так, что это легко отклоняется от реальности.

Невротический пациент обычно молчалив и ему сложно объяснить, что травмирует его больше всего. […] Эти пациенты способны к честной и устойчивой любви, хотя им трудно выразить ее или достичь свои мечтания. Поведение психопата является антиподом такого поведения и трудностей.

Наш первый контакт [с психопатом] характеризуется потоком болтовни, который непринужденно течет и избегает действительно важных дел с равной непринужденностью, если они неудобны для говорящего. Его ход мыслей также избегает натолкнуться на те человеческие чувства и ценности, представление о которых отсутствует в его психопатическом миропонимании. […] С логической точки зрения, поток мыслей внешне правилен …

[Психопаты] фактически незнакомы с устойчивыми эмоциями любви к другому человеку …, это является для них сказкой из того ‘другого’ человеческого мира. [Для психопата] любовь - эфемерное явление, нацеленное на сексуальное приключение. Однако [психопат] в состоянии играть роль возлюбленного достаточно хорошо, и их партнеры, принимают это c доброй верой. [Моральное обучение] также потрясает их как подобная сказка, хорошая только для детей и тех, иных, ‘других’. […]

Мир нормальных людей, которых они травмируют, непостижим и враждебен для них. […] [Жизнь психопату] - преследование ее непосредственных соблазнов, удовольствия и власти. Они терпят неудачу идя по этой дороге, наряду с силой и осуждением от общества тех других непостижимых людей.

Должно быть подчеркнуто, что психопаты весьма часто интересны - даже возбуждающе-интересны! Они источают очаровательную энергию, которая держит их слушателей на краю их стульев. Даже если некоторая часть нормального человека шокирована или возмущена тем, что говорит психопат, они походят на мышь, загипнотизированную мучающим ее котом. Даже если они имеют шанс убежать, они этого не делают. Много Психопатов ‘зарабатывают на жизнь’ используя очарование, обман, и манипуляции, чтобы завоевать доверие своих жертв. Многих из них можно найти среди ‘белых воротничков’, где им помогают в их зле тем, что большинство людей ожидает, что определенные классы людей заслуживают доверия из-за их социального или профессионального статуса. Адвокаты, доктора, преподаватели, политические деятели, психиатры и психологи, вообще не должны зарабатывать наше доверие, потому что они имеют его благодаря своим позициям. Но факты таковы: психопаты найдены также в таких высоких сферах!

В то же самое время, психопаты - хорошие мошенники и шарлатаны. Они не имеют абсолютно никакого колебания относительно подделывания и наглого использования внушительных удостоверений подлинности, чтобы подступиться к профессиям, которые приносят престиж и власть. Они выбирают профессии, в которых необходимые навыки легко фальсифицировать, профессиональный жаргон легко выучить, и удостоверение подлинности вряд ли будет полностью проверено. Психопаты с чрезвычайной легкостью изображают из себя финансовых консультантов, министров, психологических адвокатов и психологов. И это - страшно.

Психопаты пробиваются, подставляя людей, которые выполняют вместо них их работу; получают деньги для них, престиж, власть, или даже поддерживая их, когда другие пробуют сорвать с них маску. Но это - их требование известности. Это - то, что они делают. И они делают это очень хорошо. К тому же, делать это очень легко, потому что большинство людей легковерны и обладают непоколебимой верой во врожденное совершенство человека, которая, я должна добавить, была запрограммирована в умы нормальных людей психопатами.

Возвращаясь к работе Лобачжевского, он затем дает нам самые важные ключи относительно того, как и почему действительно глобальный заговор может и действительно существует на нашей планете, хотя это конечно не заговор в обычно принимаемом смысле слова. Вы могли бы даже сказать, что такая конспирация возникает самопроизвольно, как естественный результат непреодолимой пропасти между нормальными людьми и девиантами [психопатами]. В определенном смысле, понимание представление того, как психопат видит ‘нормальных людей,’ что они для него являются ‘другими’ и даже ‘чужими’, помогает нам понимать, как такая конспирация может быть настолько ‘секретной’ - хотя это не точное слово, которое мы хотели бы использовать. Даже если различные понерогенные группы являются противниками / соперниками, они все равно исключают ‘нормальных людей’ из своего круга. Это - только ‘нормальные’ люди, которые попали в их сети, которые обеспечивают ‘утечки’. Лобачжевский описывает это следующим образом:

Лобачжевский:

В любом обществе в этом мире, психопатические люди и некоторые из других девиантов создают понерогенно-активную сеть общих сговоров, частично отделенную от сообщества нормальных людей. Некоторая вдохновляющая роль истинной психопатии в этой сети также вероятно, является обычным явлением.

Они осознают то, что они - другие, поскольку они получают свой опыт жизни и знакомятся с различными способами бороться за свои цели. Их мир навсегда разделен на ‘нас’ и ‘их’ - их мир с его собственными законами и обычаями, и иной иностранный мир, полный самонадеянных идей и обычаев, в свете которых они нравственно осуждаются.

Их ‘чувство чести’ позволяет им обманывать и оскорблять тот другой человеческий мир и его ценности. В противоречие к обычаям нормальных людей, они чувствуют, что невыполнение своих обещаний или обязательств - общепринятое поведение.

Они также учатся, как их личности могут оказывать травмирующие влияние на личности ‘тех’, нормальных людей, и как использовать в своих интересах этот источник террора для достижения своих целей.

Эта дихотомия миров постоянна и не исчезает, даже если они преуспевают в претворении своих мечтаний о получении власти над обществом нормальных людей. Это доказывает, что разделение биологически обусловлено.

В таких людях мечта появляется как некоторая юная Утопия ‘счастливого’ мира и социальной системы, которая не отклонила бы их или не вынудила бы их подчиняться законам и обычаям, значение которых для них непостижимо. Они мечтают о мире, в котором их простой и радикальный способ испытывать и чувствовать действительность [то есть ложь, обман, разрушение, использование других, и т.д.], будет доминировать; где им, конечно, будет обеспечена безопасность и процветание. Тех ‘других’ - иных, но также и более технически квалифицированных – надо заставить работать, чтобы достигнуть этой цели. ‘Мы’, в конце концов, создадим новое правительство, правительство правосудия [для психопатов]. Они готовы бороться и страдать ради такого храброго нового мира, и также конечно, причинять страдание другим. Такое видение оправдывает убийство людей, страдание которых не сообщает им сострадание, потому что ‘они’ - не совсем конспецифичны.

Вот так. Лобачжевский сказал напрямую, что психопаты - с определенной перспективы - являются другим типом человека, типом, который знает о своем отличии от детства. Соедините это с его утверждением, что такие люди признают их собственный вид, и рассматривают нормальных людей как полностью ‘другой’, и мы можем начать понимать, почему и как конспирация может существовать и действительно существует среди таких индивидуумов. Они собираются вместе, с подобными мировоззрениями, как жир плавающий на поверхности супа. Когда один из них начинает разглагольствовать, другие как они - или те с повреждениями головного мозга, что делает их восприимчивыми - ‘собираются вокруг флага,’ так сказать. И более того, они знают это и знают, как это работает.

Говоря о сетях, мы должны ближе взглянуть на то, как психопаты влияют на других людей, кого они используют, чтобы создать фундамент для своего правления в макросоциальной динамике. Это выдвигает на первый план факт, что нехватка психологического знания среди широкой публики, не говоря уже об общем неврозе большинства людей, делает их уязвимыми для таких хищников.

Лобачжевский:

Подчинение нормального человека абнормальным в психологическом отношении индивидуумам деформирует его личность: это порождает травму и невроз. Это достигается способом, уклоняющимся от контроля сознания [Волки в Овечьей Шкуре, Wolves in Sheep's Clothing]. Такая ситуация тогда лишает человека его естественных прав практиковать его собственную умственную гигиену, развивать достаточно автономную личность, и использовать собственный здравый смысл. В свете естественного закона, это таким образом, составляет своего рода незаконное действие, которое может появиться в любом социальном масштабе, хотя оно не упомянуто ни в каком кодексе закона.

Психолог Джордж Саймон, цитируемый выше, обсуждает типы, которые он именует как ‘Тайно-агрессивные личности’, которые, при чтении его книги, выявляют себя как представители спектра психопатии. Он пишет:

Джордж Саймон:

Агрессивные личности не любят никого, подталкивая их сделать то, что они не хотят сделать сами или мешая им сделать то, что они хотят сделать сами. Они никогда не принимают ответ ‘Нет’.

[В некоторых случаях], если они видят некоторую выгоду в сдержанности, они могут усвоить запрещения [и стать тайно агрессивными].

Воздерживаясь от любых откровенных действий враждебности к другим, они умеют убедить себя и других, что они не безжалостные люди, которыми они являются. Они могут соблюдать букву закона, но нарушать его дух с непринужденностью. Они могут выказать ограничение в поведении, когда это работает в их лучших интересах, но они сопротивляются действительному подчинению любой более высокой власти или набору принципов. [Они-] стремятся прежде всего скрыть их истинные намерения и агрессивные планы от других. Они могут вести себя цивилизованно и с уместностью, когда их действия тщательно изучаются или когда они уязвимы. Но когда они полагают, что у них есть иммунитет к обнаружению, [они сделают все, что они хотят.]

Контакт с тайно-агрессивными личностями походит на удары хлыстом. Часто, Вы действительно не знаете, что именно бьет Вас, пока, намного позже, ущерб уже нанесен…

Тайно-агрессивные личности часто настолько опытны в эксплуатации слабостей и эмоциональной неуверенности других, что почти любой может быть обманут …

Тайно-агрессивные личности эксплуатируют ситуации, в которых они хорошо осознают уязвимость их добычи. Они часто очень разборчивы о видах людей, с которыми они свяжутся или будут работать. У них особенно большой опыт по части обнаружения и сохранения других в подчиненном положении. Они смакуют ситуации, когда они находятся в положении власти над другими. Это мой опыт, что то, как человек использует власть, является самым надежным испытанием их характера. [Саймон, цит. выше]

Теперь, только вообразите что почти 1 из 25 человеках упомянутым Мартой Стоут: ‘Социопат По соседству,’ будучи именно теми, кто ищет и достигает положений власти и полномочий в практически любой области, где власть можно иметь, и Вы начинаете понимать, насколько действительно разрушительным это может быть для всего общества. Вообразите школьных учителей с властью над вашими детьми, которые являются ‘тайно-агрессивными индивидуумами’. Вообразите докторов, психологов, ‘священников’ и политических деятелей в таких позициях.

С этим пониманием, мы начинаем получать еще более полную идею относительно того, как психопаты могут сговориться и фактически осуществить это: в обществе, где зло не изучается или не понято, они легко ‘пробираются к вершине’ и прогрессируют в кондиционировании нормальных людей для принятия их господства, принятия их лжи без задавания вопросов. Как отмечено в начале этой секции, Лобачжевский отметил:

Лобачжевский:

Длительные периоды озабоченности собой и ‘накапливанием благ’ для себя, уменьшает способность точно считывать окружающую среду и других людей. […] Это - эта особенность, эта истеризация общества, которая позволяет патологическим заговорщикам, очарователям, и другим примитивным девиантам действовать как существенные факторы в процессах происхождения зла в макросоциальном масштабе.

Мы видим именно этот образец социального развития в Соединенных Штатах за прошлые 50 - 60 лет или даже больше. Факт, много людей, которые, возможно, родились ‘нормальными’, стали теми, кого можно было бы назвать ‘вторичными психопатами’ или характеропатами из-за влияния психопатии на американскую культуру многих областей- включая науку, медицину, психологию, законодательство, и т.д - где они осознают то, что они делают ‘нормальным’ людям!

Лобачжевский:

Мы уже обсудили характер некоторых патологических личностей - характеропатий - которые можгут быть ‘созданы’ если подвергать человека влиянию индивидуума с серьезной деформацией характера. Истинная психопатия производит исключительно интенсивные эффекты таким образом. Нечто таинственное вгрызается в личность человека находящегося во власти психопата, и против этого борются как против демона. Эмоции [такого человека] становятся прохладными, его чувство психологической действительности - приглушенным. Это приводит к декритериализации мысли и чувству беспомощности, что достигает кульминации в депрессивных реакциях, которые могут быть настолько серьезными, что психиатры иногда неправильно диагностируют их как маниакально-депрессивный психоз. Много людей очевидно также восстают намного ранее и начинают искать некоторый способ освободить себя от такого влияния.

Социальная структура, находящаяся во власти нормальных людей и их концептуального мира, легко показывается психопату как система силы и угнетения. Если это случается, что истинная несправедливость фактически существует в том данном обществе, патологические чувства несправедливости и внушающие заявления могут резонировать среди тех, с кем действительно обращались незаконно. Революционные доктрины могут тогда найти одобрение среди обеих групп, хотя их побуждения фактически будут весьма отличны.

Присутствие патогенных бактерий в нашей окружающей среде - обычное явление; однако, это не единственный решающий фактор что касается того, заболевают ли человек или общество. Точно так же одни психопатологические факторы не являются решающими в распространении зла. […] 34

Другие Психопатии

Мы можем также включить в психопатические категории несколько неопределенное число аномалий с наследственным субстратом …

Мы также встречаем трудных индивидуумов с тенденцией вести себя в манере, наносящей вред другим людям, для которых тесты не указывают существующее повреждение мозговой ткани и нет никакого признака неправильного воспитания детей. Факт, что такие случаи повторяются в пределах семей, мог бы предложить наследственный субстрат . […]

Такие люди также пытаются маскировать их другой мир опыта и играть роль нормальных людей в различной степени …, Эти люди участвуют в происхождении зла совсем другими способами, или принимая участие открыто или, в меньшей степени, когда они сумели приспособиться к надлежащим способам жить. Эти психопатии и связанные явления могут, количественно выражаясь, быть суммарно оценены в два или три раза, чем число случаев психопатии, то есть в меньше чем двух процентах населения.

Здесь я хочу прокомментировать, что, если мы спекулируем, что фактическое число психопатов приблизительно 6 процентов - или лишь 4 процента как считает Стоут - тогда, эти ‘другие ‘люди, о которых пишет Лобачжевский, могут составлять 12 - 18 процентов населения. Это означало бы, что общее количество психопатов плюс ‘почти психопаты’ будут составлять16 - 24 процента населения. Однако, очевидно, что статистическое распространение может различаться в различных странах в разное время. Мы рассмотрим эту проблему далее.

Лобачжевский:

Этот тип человека легче приспосабливается к социальной жизни. Мягкие случаи [психопатии] в особенности приспосабливаются к требованиям общества нормальных людей, используя в своих интересах его понимание искусств и других областей с подобными традициями. Их литературное творчество часто тревожит если оно задумано только в одних воображаемых категориях; они инсинуируют их читателям, что их мир концепций и событий самоочевиден, также оно фактически содержит характерные уродства.

Наиболее часто обозначаемый и известный тип - астенический психопат, который появляется в каждой мыслимой интенсивности, от едва заметного до очевидного патологического дефицита. Эти люди, астенические и сверхчувствительные, не обладают таким же самым явным дефицитом в моральном чувстве и способности ощутить психологическую ситуацию, поскольку это появляется в основе психопатии. Они являются несколько идеалистическими и имеют тенденцию иметь поверхностные муки совести в результате их дефектного поведения. В среднем, они также менее интеллектуальны чем нормальные люди, и избегают последовательности и точности в рассуждении. Их психологическое мировоззрение ясно фальсифицировано, таким образом их мнению о людях нельзя доверять. Своего рода маска скрывает мир их личных стремлений, который отличается от официального, востребованного ситуацией. Их поведение к людям, которые не замечают их ошибки, является учтивым, даже дружественным. Однако, те же самые люди проявляют превентивную враждебность и агрессию против людей с талантом к психологии или надлежащему знанию в этой области.

Они относительно менее активны сексуально и поэтому могут принять безбрачие; именно поэтому некоторые Католические монахи и священники часто представляют меньшие или незначительные случаи этой аномалии. Они - главный фактор, который вдохновил антипсихологическое отношение, традиционное во взглядах Церкви.

Более серьезные случаи являются более жестоко антипсихологическими и высокомерными по отношению к нормальным людям; они имеют тенденцию быть активными в процессах происхождения зла в большем масштабе. В их мечтах много определенного идеализма, подобного идеям нормальных людей. Они хотели бы преобразовать мир согласно их желаниям, но неспособны предвидеть более далеко идущие значения и результаты. Приправленные отклонениями, их видения могут влиять на наивных мятежных людей, которые фактически перенесли несправедливость. Существующая социальная несправедливость может быть похожа на оправдание радикализованного мировоззрения и ассимиляцию таких видений.

Следующее - пример, данный Лобачжевским, образца мысли человека, который кажется является типичным и серьезным случаем астенической психопатии:

Дзержинский:

‘Если бы я должен был начать жизнь сначала, я сделал бы точно то же самое: это - органическая потребность, не диктат долга. Я имею одну вещь, которая принуждает меня двигаться и дает безмятежность, даже когда вещи очень грустны. Это - непоколебимая вера в людей. Условия изменятся, и зло прекратит править, и человек станет человеку братом, не, волком как имеет место сегодня. Моя воздержанность происходит не из моего воображения, а скорее из моего ясного видения причины, которая порождает зло.’

Эти слова были написаны в тюрьме 15 декабря 1913 года Феликсом Дзержинским (1877-1926) который больше известен как первый Председатель советского ‘ЧК’, или советской тайной полиции, предшественника КГБ. Сея страх во время хаоса, ЧК был прекрасным инструментом для безжалостной консолидации власти Сталиным и истребления оппозиции. Дзержинский заставил Робеспьера походить более на анютины глазки, будучи ответственным за убийство буквально миллионов людей.

Если когда-либо придет время, когда ‘условия изменятся’, и ‘зло больше не будет управлять,’ могло бы быть, потому что прогресс в изучении патологических явлений и их понерогенной роли позволит обществам спокойно принять существование этих явлений и отнести их к природным категориям. Видение нового, справедливая структура общества может тогда быть реализована в рамках и под контролем нормальных людей. Согласившись с фактом, что психопаты отличны от нас и имеют ограниченную способность для социальной интеграции, мы должны создать систему постоянной защиты для них в разумных пределах и с надлежащим знанием.

Здесь должно быть отмечено, что в психологическом отношении нормальные люди составляют статистическое большинство [Homo sapiens] и таким образом, как указывает Лобачжевский, согласно естественному закону, именно большинство должно установить темп; моральный закон получен из их природы. Власть должна быть в руках нормальных людей.

Лобачжевский:

В наших целях, мы должны также привлечь внимание к психопатическим типам с девиантными особенностями: они были изолированы относительно давно Брзезики [Brzezicki] и приняты Е. Кретшмером [E. Kretschmer] как характерные для Восточной Европы в частности.

Скиртоиды [Skirtoids]- полные жизни, эгоцентричные и толстокожие люди, из которых получаются хорошие солдаты из-за их выносливости и психологической конфронтации. В мирное время, однако, они неспособны к пониманию более тонких жизненных явлений или разумного воспитания молодого поколения. Они счастливы в примитивной среде; удобная окружающая среда легко вызывает их истеризацию. Они оказываются твердо консервативными во всех областях и поддерживают правительства, которые управляют тяжелой рукой.

Кретшмер полагал, что эта аномалия была биодинамическим явлением, вызванным пересечением двух удаленных этнических групп, что часто случается в той области Европы. Если бы это имело место, то Северная Америка должна была бы быть полной скиртоидов. Эту аномалию надо учесть, если мы желаем понять историю России, так же как Польши, в меньшей степени. […]

Вышеупомянутые характеристики - отобранные примеры патологических факторов, которые участвуют в понерогенных процессах. […]. Текущее состояние знания в этой области однако все еще недостаточно, чтобы практически решить многие человеческие проблемы, особенно проблемы личностного характера и семейные. […]

Некоторые выдающиеся психопатологи, убежденные, что развитие спокойного и достаточного представления о человеческой реальности является невозможным без данных полученных психопатологией, поэтому они к сожалению правы, заключение, которое трудное принять людям, которые полагают, что они достигли зрелого мировоззрения без таких обременительных исследований. Защитники естественного мировоззрения имеют традицию, беллетристику, даже философия на их стороне. Они не понимают, что в течение настоящих времен, их манера понимания вопросов жизни делает битву со Злом более проблематичной. […]

В попытке более близкого наблюдения этих психологических процессов и явлений, которые принуждают одного человека или одну нацию травмировать другого [человека или нацию], позвольте нам выбирать явления столь характерные насколько возможно. Мы снова станем убежденными, что участие различных патологических факторов в этих процессах является правилом, а не исключением. […]

Наши социальные, психологические, и моральные понятия, так же как наши естественные формы реакции, не адекватны каждой ситуации, с которой жизнь нас сталкивает. Мы обычно доводим до причинения вреда кому -либо, если мы используем наши естественные понятия и реактивные архетипы в ситуациях, которые, кажется, соответствуют нашему представлению о том, какими они являются, хотя они, фактически, существенно различаются. Как правило, такие различные ситуации … происходят, потому что некоторый труднопостигаемый патологический фактор, вошел в картину. Практическая ценность нашего естественного мировоззрения обычно заканчивается там, где начинается психопатология.

Фамильярность с этой общей слабостью человеческого характера и ‘наивностью’ нормального человека - часть специфического знания, которое мы встречаем во многих психопатических людях. Очарователи масс, умеющие воздействовать на аудиторию [spellbinders] различных школ пытаются провоцировать такие пара- соответствующие реакции в аудитории во имя их специфических целей, или для обслуживания правящих идеологий. Этот трудноуловимый патологический фактор находится в самом ‘очарователе иасс’.

Мы называем эготизм (индивидуализм), как правило, подсознательно обусловленным отношением, , благодаря которому мы приписываем чрезмерную ценность нашему инстинктивному рефлексу, рано приобретенным воображениям и привычкам, и индивидуальному мировоззрению. … Индивидуалист измеряет других людей по своим собственным критериям, рассматривая свои концепции и основанные на опыте привычки как объективные критерии. Он хотел бы вынудить других людей чувствовать и думать почти совершенно также, как это делает он. Нации индивидуалистов имеют подсознательную цель обучения или вынуждения других наций думать в их собственных категориях, что делает их неспособными к пониманию других людей и наций или ознакомления с ценностями их культур.

Надлежащее воспитание детей (и самовоспитание) всегда стремится к де-эготизации, де-индивидуализации, таким образом открывая .психику.

Вид чрезмерного индивидуализма, который препятствует развитию человеческих ценностей и приводит к неправильным выводам /оценкам и терроризированию других явно заслуживает названия ‘Король человеческих ошибок.’ Трудности, споры, серьезные проблемы, и невротические реакции вырастают вокруг такого индивидуалиста как грибы после дождя. Нации индивидуалистов начинают впустую тратить деньги и усилия, чтобы достигнуть целей, вытекающих из их ошибочных рассуждений и чрезмерно эмоциональных реакций. Их неспособность признавать ценности других наций и разнообразие других культурных традиций, ведет к конфликтам и войне. […]

Если мы анализируем развитие чрезмерно эгоцентричных личностей, мы находим некоторые непатологические причины, например, воспитание в чрезмерно рутинной среде с запретами, ограничениями или воспитание людьми менее интеллектуальными чем сам ребенок. Однако, главная причина - загрязнение, через психологическую индукцию, чрезмерно эгоцентричными или истеричными личностями, которые развивали эти черты под влиянием различных патологических причин. …

Много людей с различными наследственными отклонениями и приобретенными дефектами развивают патологический эготизм. Для таких людей, вынуждение других в их среду, целых социальных групп, и, если возможно, нации целиком чувствовать и думать как они становятся внутренней потребностью, жизненным кредо. Некоторая проблема, к которой нормальный человек не отнесся бы серьезно, часто становится для них жизненной целью, объектом всех их усилий, жертв, и хитрой психологической стратегии. Патологический эготизм происходит из подавления из поля сознания любых нежелательных самокритичных ассоциаций, относящихся к собственному характеру или нормальности. Драматические дилеммы типа: ‘Кто здесь абнормален - я или этот мир людей, которые чувствуют и думают по-другому?’ решаются в ущерб всему миру. Такой эготизм всегда связывается с притворством, лицемерным отношением, с маской [здравомыслия ] Клекли или некоторым другим патологическим качеством, скрываемым от сознания, своего собственного и других людей. […]

Важность вклада этого вида эготизма в происхождение Зла таким образом едва нуждается в более пространном описании. Это - прежде всего социальный ресурс, эготизирующий или травмирующий других, что в свою очередь вызывает дальнейшие трудности. Патологический эготизм [патологическое самомнение, самовлюбленность, индивидуализм] - неизменный компонент разнообразных состояний, где кто-то, кто кажется нормальным (хотя он - фактически не совсем нормален), ведется побуждениями бороться за цели, которые нормальный человек считает нереалистичными или маловероятными. Средний человек спрашивает: ‘Что можно ожидать получить таким образом?’ Мнение среды, однако, интерпретирует такую ситуацию в соответствии со ‘здравым смыслом’ и склонно принять ‘более вероятную’ версию возникновения. Такая интерпретация часто приводит к человеческой трагедии. Таким образом, мы должны всегда помнить, что законный принцип cui prodest 36 становится иллюзией всякий раз, когда некоторый патологический фактор входит в картину. […]

Очарователи масс [Spellbinders]

Чтобы понять направления понерогенезиса, особенно те, которые действуют в более широком социальном контексте, давайте наблюдать личности индивидуумов, которых мы назовем ‘очарователями масс [spellbinders]’, кто очень активен в этой области несмотря на их статистически незначительное количество. Они – обычно являются носителями различных патологических факторов, некоторых характеропатий, и некоторых унаследованных аномалий.

Очарователи масс характеризуются патологическим эготизмом. Такой человек вынужден некоторыми внутренними причинами сделать ранний выбор между двумя возможностями: первый вынуждает других людей думать и чувствовать в манере, подобной его собственной; второй - чувство одиночества и и бытности другим, что патологически не подходит в социальной жизни. Иногда выбор состоит, быть или очаровательной змеей или самоубийство.

Торжествующая репрессия самокритичных или неприятных концепций из поля сознания постепенно дает начало [конверсивному мышлению например параморализм.]

Параморализмы

Убеждение, что моральные ценности существуют, но что некоторые действия нарушают моральные правила, является столь обыкновенным и древним явлением, что это, кажется, имеет некоторый субстрат на инстинктивном уровне обеспечения человека, и не является только иллюстрацией столетий опыта, культуры, религий, и социализации. Таким образом, любая инсинуация, содержащаяся в ‘моральном лозунге’ всегда является суггестией, даже если используемые ‘моральные’ критерии –справедливое и популярное [ad hoc ] изобретение. Любой акт может таким образом быть представлен как безнравственный или моральный посредством использования ‘параморализмов’ через активную суггестию и очень многие уступают этой манипуляции.

В поиске примера злого акта, отрицательная ценность которого не подвергалась бы сомнению в любой социальной ситуации, ученые этики часто упоминают жестокое обращение с детьми. Однако, психологи часто встречаются с параморальными подтверждениями такого поведения в их практике.

Лобачжевский ранее дал пример женщины с повреждением предлобной доли, которая по-садистски оскорбляла своего ребенка, но ее братья, которые были полностью под ее влиянием и убеждены в ее ‘исключительно высоких моральных квалификациях.’ ее поддерживали в ее издевательствах над ребенком. Особенно отвратительные примеры этого типа часто происходят в религиозном контексте, где детей избивают до смерти, чтобы ‘изгнать дьявола.’ Это делается всегда, чтобы ‘спасти их души,’ и это - пример ‘параморализма’, используемого конверсивным способом. Мы были конечно подвергнуты этому типу использования ‘параморализмов’, но это - другая история.

Лобачжевский:

Параморалистические заявления и суггестии так часто сопровождают различные виды зла, что они кажутся почти незаменимыми. К сожалению, изобретение новые моральных критерий для чьего-то удобства стало частым явлением для людей, репрессивных групп, или пато-политических систем. Такие суггестии лишают людей их морального интерпретирования и искажают его развитие в детях. Фабрики параморализмов были основаны во всем мире, и понеролог находит, что маловероятно что они управляются нормальными в психологическом отношении людьми.

Особенности конверсии в происхождении параморализмов, кажется, доказывают, что они получены из главным образом подсознательного отказа (и репрессий из поля сознания) чего-либо полностью иного, что мы называем ‘голосом совести.’ … Как все явления конверсии, тенденция использовать параморализмы является инфекционной в психологическом отношении.

Лобачжевский указывает, что поток ‘параморализмов’ щедро льется из таких людей, затопляя ум среднего человека.

Лобачжевский:

Для очарователя масс, все становится подчиненным их убеждению, что они исключительны, иногда даже мессии. Такие люди часто рождают идеологию которая частично верна, и ценность которой, как утверждают, превосходит все другие идеологии. Они полагают, что они найдут много новообращённых в их идеологию и когда они обнаруживают, что дело обстоит не так, они потрясены и горячатся с ‘параморальным негодованием.’ Отношение большинства нормальных людей к таким очарователям масс обычно является критическим, раздражающим и причиняющим боль.

Очарователь масс восхваляет моральные качества любого, кто уступает его влиянию, и он забрасывает таких людей вниманием и собственностью и льготами всех видов. Критики встречаются с ‘моральным’ произволом, и очарователь масс заявляет, что послушное меньшинство - фактически большинство.

Такая деятельность всегда характеризуется неспособностью предвидеть ее заключительные результаты, что очевидно с психологической точки зрения, потому что ее субстрат содержит патологические явления, и очаровывание и самоочарование, лишает возможности чувствовать действительность достаточно точно, чтобы предвидеть логически результаты.

В здоровом обществе, действия очарователей масс встречаются с критикой, достаточно эффективной для того, чтобы быстро их останавливать. Однако, когда им предшествуют условия, пагубно действующие на здравый смысл и организацию социума, типа социальной несправедливости, культурной отсталости, или интеллектуально-ограниченных правителей, проявляющих патологические черты - действия очарователей масс приводили общества целиком к крупномасштабным человеческим трагедиям.

Такой человек выявляет в своей среде или обществе людей, поддающихся его влиянию, углубляя их психологические слабости, пока они не становятся понерогенным союзом.

С другой стороны, люди, которые сохранили свое здоровые критические неповрежденные способности, пытаются противодействовать действиям очарователям масс и их результатам, основываясь на собственном здравом смысле и моральных критериях. В получающейся поляризации социальных отношений, каждая сторона оправдывает себя используя моральные категории.

Осознмние, что очарователь масс - всегда патологический человек, должно защитить нас от известных результатов морализирующей интерпретации патологических явлений, гарантируя нам объективные критерии для более эффективных действий.

[Высокий показатель интеллекта] обычно помогает в иммунитете к очарователям масс, но только умеренно. Фактические различия в формировании человеческих отношений под влиянием таких действий должны быть приписаны другим свойствам человеческого характера. Решающий фактор, в принятии критического отношения - хороший интеллект, который обусловливает наше восприятие психологической действительности. Мы можем также наблюдать как действия очарователя масс ‘отшелушивают’ поддающихся людей с удивительной регулярностью.

Понерогенные Ассоциации

Мы назовем ‘понерогенной ассоциацией’ любую группу людей, характеризующуюся понерогенными процессами выше средней социальной интенсивности, где носители различных патологических факторов функционируют как вдохновители, очарователи масс, и лидеры, и где возникает соответствующая патологическая социальная структура. Меньшие, менее постоянные ассоциации можно назвать ‘группами’ или ‘союзами’. Такая ассоциация рождает зло, которое травмирует других людей так же как своих собственных членов.

Мы могли перечислить различные названия, приписанные таким организациям по лингвистической традиции: банды, преступные организации, мафии, клики, и coteries, которые ловко избегают столкновения с законом, стремясь получить преимущество. Такие союзы часто стремятся к политической власти, чтобы наложить законодательство, отражающее их цели, на общество от имени соответственно подготовленной идеологии, получая преимущества в форме непропорционального материального процветания и удовлетворения своей тяги к власти. […]

Одно явление, объединяющее все понерогенные группы и ассоциации - факт, что их члены проигрывают (или уже проиграли), способность чувствовать патологических людей как таковых, интерпретируя их поведение очарованным, героическим, или мелодраматическим способом. Мнениям, идеям, и суждениям людей – носителей различных психологических дефицитов придается важность, по крайней мере равная важности таковых выдающихся личностей среди нормальных людей. Атрофия естественных критических способностей относительно патологических людей открывает им дорогу к действиям, и в то же самое время является критерием для признания ассоциации как понерогенной. Давайте назовем это явление первым критерием понерогенезиса.

Другое явление, объединяющее все понерогенные ассоциации - статистически высокая концентрация в них людей с различными психологическими аномалиями. Их качественный состав кардинально важен в формировании характера, действий, развития, или исчезновения всего союза. Группы во власти индивидуумов с различными видами характеропатий выработают относительно примитивные действия, довольно легкие чтобы общество нормальных людей их раскололо. Ситуация отлична, когда такие союзы вдохновляются психопатическими индивидуумами. Давайте представим следующий пример, иллюстрирующий роли двух различных аномалий, отобранных из числа событий, изученных автором.

В преступных бандах молодежи определенная роль играется мальчиками (и иногда девочками), которые являются носителями характерных последствий, иногда оставляемых тем, что они переболели свинкой. Как упомянуто, эта болезнь в некоторых случаях влечет за собой мозговые реакции, оставляя позади некоторое постоянное размывание чувств и небольшое снижение общих умственных способностей. Подобные последствия иногда остаются после дифтерии. В результате такие люди легко уступают суггестиям более умных людей. Попав в преступную группу, они становятся слабо-критическими помощниками и исполнителями намерений последних, инструменты в руках более предательских, обычно психопатических, лидеров. После ареста они следуют инсинуируемым объяснениям их лидеров, что более высокая (параморальная) идея группы требует, чтобы они стали козлами отпущения, взяв большинство вины на себя. …

Люди с вышеупомянутыми чертами, приобретенными как последствие их заболевания свинкой и дифтерии составляют меньше чем 1.0 % общего населения, но их доля достигает 25 процентов в подростковых преступных группах. Это представляет порядка 30-кратную конденсацию 37, не требуя никаких дальнейших методов статистического анализа. Достаточно умело изучая содержание понерогенных союзов, мы часто встречаемся с явлением конденсации других психологических аномалий, которые также говорят сами за себя.

Два основных типа вышеупомянутых союзов должны быть дифференцированы: Первичный понерогенный и вторичный понерогенный. Мы назовем первичным понерогенный союз, абнормальные члены которого были активны с самого начала, играя роль катализаторов кристаллизации в процессе создания группы. Мы назовем вторичным понерогенный союз, который был основан на имени некоторой идеи с независимым социальным значением, постижимым в пределах категорий естественного мировоззрения, но который позже подвергся определенному моральному вырождению. Это в свою очередь открыло двери для проникновения инфекции и активации патологических факторов в внутри союза, и позже к понеризации группы в целом, или часто ее фракции.

С самого начала, первичный понерогенный союз представляет собой инородное тело в рамках организма общества, его характер сталкивается с моральными ценностями, уважаемыми большинством общества. Действия таких групп вызывают неприятие и отвращение и считаются безнравственными; как правило, поэтому, такие группы широко не распространяются, и не метастазируют в многочисленные союзы. Они в конце концов проигрывают в своей битве с обществом.

Чтобы иметь шанс развиться в большую понерогенную ассоциацию, однако, достаточно, что некоторая организация, характеризующаяся социальными или политическими целями и идеологией с некоторым творческим потенциалом, была уже принята большим количеством нормальных людей прежде, чем она подвергается процессу понерогенной злокачественности. Первичная традиция и идеологические ценности могут тогда в течение долгого времени защищать союз, подверженный процессу понеризации, здоровым здравым смыслом общества, особенно его менее критических компонентов.

Когда понерогенный процесс трогает такую организацию, которая появилась и действовала от имени политических или социальных целей, причины которых были обусловлены историей и социальной ситуацией, первичные ценности первоначальной группы будут поддерживать и защищать такой союз - несмотря на то, что данные первичные ценности подвергаются характерному вырождению, их практическая функция становится полностью отличной от первично-выполняемой функции - потому что сохраняются названия и символы. Таким образом индивидуальный и социальный ‘здравый смысл’ раскрывает свое самое слабое место. […]

В пределах каждого понерогенного союза создается психологическая структура, которую можно считать копией или карикатурой нормальной структуры общества или социальной организации. Люди с различными психологическими отклонениями дополняют таланты и особенности друг друга. … Более ранние фазы деятельности союза находятся обычно во власти характеропатов, особенно параноидальных индивидуумов, которые часто играют роль вдохновителя или очарователя в процессе понеризации. В это время союз все еще обладает определенными романтическими особенностями и еще не характеризуется чрезмерно зверским поведением. Скоро, однако, более нормальные члены удаляются от активного участия в деятельности союза и исключаются [из организации]…

Люди с унаследованными отклонениями тогда прогрессивно занимают положения вдохновителя и лидерства. Роль истинных психопатов постепенно растет …

Очарователь масс сначала одновременно играет роль лидера в понерогенной группе. Позже там появляется иной представитель ‘таланта лидерства,’ более фундаментально важный человек, который часто присоединился к организации позже, как только она уже подверглась понеризации. Человек, очаровывающий массы, будучи более слабым, вынужден уйти в тень и признать ‘гения’ нового лидера, если конечно, он не принимает угрозу полной неудачи [при конфронтации]. Роли распределены. Очарователь масс нуждается в поддержке примитивного, но решительного лидера, который в свою очередь нуждается в содействии очарователя масс в поддержании идеологии ассоциации, столь существенной, чтобы поддержать надлежащее отношение со стороны тех рядовых членов, которые изменяют тенденции к критицизму и сомнениям в моральном отношении. Очарователь масс должен повторно упаковать идеологию соответствующим образом, внося новое содержание в старые названия, так, чтобы идеология могла продолжить выполнять свою функцию пропаганды в изменяющихся условиях. Он должен также поддержать мистический [ореол вокруг] лидера внутри и снаружи ассоциации. Полное доверие не может существовать между этими двумя индивидуумами, так как лидер тайно чувствует презрение к очарователю масс и его идеологии, в то время как последний презирает лидера из-за его примитивности. Конец поединка всегда вероятен; и кто более слаб, становится проигравшим.

Структура такого союза далее подвергается разнообразию и специализации. Пропасть открывается между более нормальными массами и элитными посвященными, которые, как правило, являются более патологическими. Эта более поздняя подгруппа становится все больше во власти наследственных патологических факторов, прежними последствиями различных болезней, затрагивающих мозг, менее типично психопатических людей, и людей, уродливые личности которых были вызваны ранними лишениями или зверскими методами воспитания со стороны патологических людей. Всё меньше и меньше места остается в группе для нормальных людей. Тайны лидеров и их намерения скрываются от пролетариата союза; продукты работы очарователей масс должны быть достаточны для этого сегмента организации.

Наблюдатель, следящий за действиями такого союза с внешней стороны и использующий естественное психологическое мировоззрение, всегда будет иметь тенденцию слишком высоко оценивать роль лидера и его предположительно деспотичной функции. Очарователи масс и аппарат пропаганды мобилизируются, чтобы поддержать это ошибочное внешнее мнение. Лидер, однако, зависит от интересов союза, особенно [от интересов] элитных посвященных, в больше степени, чем он знает. Он ведет постоянное сражение [c мастерами за сценой]; он – актер, у которого есть режиссер. В макросоциальных союзах, это положение обычно занимается более представительным человеком, не лишенным определенных критических способностей; посвящение его во все те планы и преступные вычисления было бы контр производительным. В соединении с частью элиты, группа психопатов, скрывающихся позади сцены, режиссирует действиями такого лидера как Борман, а его клика режиссировала Гитлером. Если лидер не выполняет назначенную ему роль, он обычно знает, что клика, представляющая элиту союза, имеет возможность убить или иначе удалить его [со сцены]. […]

Процесс Понеризации

Наблюдение процессов понеризации различных союзов всюду по истории легко заставляет прийти к заключению, что начальный шаг - моральное деформирование идейного содержания группы. […]

Лобачжевский подробно обсуждает, как идеология искривляется и искажается проникновением патологических индивидуумов в любую группу, которая могла бы развиваться в позитивном направлении. Очень хороший пример - коммунизм, который, фактически, согласно Новому Завету, является христианской идеологией. Однако, как только коммунистические группы были пропитаны[девиантными элементами], начался процесс понеризации, и коммунизм превратился в тип Фашистской Корпоративной Патократии, где корпорацией является ‘государство’.

Лобачжевский:

Макросоциальные Явления

Когда понерогенный процесс охватывает весь правящий класс общества, или нации, или когда оппозиция со стороны нормальных людей задушена - в результате массового характера явления, или при использовании средств ‘очаровывания’ и физического принуждения масс - мы имеем дело с макросоциальным понерологическим явлением.

Тогда, однако, трагедия общества, часто соединенная со страданием самого исследователя, открывает перед ним весь объем понерологического знания, где он может прочесть все о законах, управляющих такими процессами, если он только в состоянии вовремя ознакомиться с их натуралистическим языком и различной грамматикой. Исследования в происхождении зла, основанные на наблюдении небольших групп людей, могут указать нам детали этих законов. […]

Я даю наименование ‘патократия’ системе правительства, созданного таким образом, где крошечное патологическое меньшинство берет контроль над обществом нормальных людей. Таким образом отобранное название, прежде всего подчеркивает основное качество макро-социального психопатологического явления, что дифференцирует его от многих возможных социальных систем в структуре власти, традициях, и законах нормальных людей. … Я думаю, что это название совместимо с требованиями семантики, так как ни один краткий термин не может соответственно охарактеризовать такое сложное явление.

Политические Значения Патократии

Достижение Патократами абсолютного доминирования в правительстве страны не может быть постоянным, так как большие сектора общества разочаруются в такой власти и найдут некий способ снять такое правительство.

Патократия на высшем уровне правительственной организации также не представляет всей картины ‘зрелого явления’. У такой системы правительства только один путь развития - вниз.

Любое положение лидерства - внизу до деревенской главы и главы кооператива общины, не говоря уже о директорах полицейских подразделений, и персонала полиции специального назначения, и активистов в патократической партии - должны быть заполненными людьми, чье чувство связи с таким режимом обусловлено соответствующими психологическими отклонениями, которые, как правило, унаследованы. Однако, такие люди становятся более ценными, потому что они составляют очень маленький процент от населения. Их интеллектуальный уровень или профессиональные навыки не могут быть приняты во внимание, так как люди, обладающие превосходящими способностями и необходимыми психологическими отклонениями – найти еще тяжелее. После того, как такая система была оперативной несколько лет, сто процентов всех случаев истинных психопатов вовлечены в патократическую активность; их считают самым лояльным, даже при том, что некоторые из них были прежде в некотором роде вовлечены в противоборствующий лагерь.

При таких условиях, никакая область социальной жизни не может развиваться обычным порядком, будь то в экономике, культуре, науке, технологии, администрации, и т.д.

Патократия прогрессивно парализует все.

Разумные люди должны развить уровень терпения вне кругозора любого человека, живущего в системе нормальных людей, только чтобы объяснять, что делать и как делать некому тупому посредственному психологическому девианту. Эта специальная педагогика требует большого количества времени и усилий, но иначе не было бы возможно поддержать терпимые условия жизни и необходимые достижения в экономической или интеллектуальной жизни общества. Однако, патократия прогрессивно внедряется повсюду и приводит в уныние все.

Те люди, которые первоначально считали первоначальную идеологию привлекательной, в конечном счете приходят к реализации, что они фактически имеют дело с чем-то еще.

Чувство разочарования, испытанное такими прежними идеологическими сторонниками, чрезвычайно горько.

Попыткам патологического меньшинства сохранить власть будет таким образом всегда угрожать общество нормальных людей, критика которых продолжает расти. С другой стороны, любой и все методы террора и политики экстерминации должны поэтому использоваться против людей, известных своими патриотическими чувствами и военным обучением; с другой, также используются определенные технологии ‘индокринации’, типа тех, которые мы представили. Люди, испытывающие недостаток в естественном чувстве своей связи с обществом, становятся незаменимыми в любом из этих действий. На передний план снова должны выходить истинные психопаты, сопровождаемые индивидуумами с подобными аномалиями, и наконец людьми, отчужденными от общества в результате расовых или национальных различий.

Явление патократии созревает в течение этого периода: построена обширная и активная система индокринации с соответственно отреставрированной идеологией, составляющей транспортное средство троянской лошади для процесса патологизации мыслей людей и общества. Цель никогда не признается: человеческие умы вынуждаются интегрировать основанные на патологическом опыте методы и образцы мысли, и следовательно принять такое правление. […]

В течение начального шока, притупляется чувство социальных связей; после того, как это пережилось, однако, подавляющее большинство людей проявляет свое собственное явление психологической иммунизации. Общество одновременно начинает собирать практическое знание относительно предмета этой новой действительности и его психологических свойств. Нормальные люди медленно учатся чувствовать слабые места такой системы и использовать возможности более целесообразной организации своей жизни. Они начинают давать друг другу советы в этих делах, таким образом медленно восстанавливая чувство социальных связей и взаимного доверия. Происходит новое явление: разделение между патократами и обществом нормальных людей. Последние имеют преимущество, что касается таланта, профессиональных навыков, и здорового здравого смысла. Они поэтому держат определенные карты. Патократия наконец понимает, что она должна найти некоторый ‘modus vivendi’ или отношений с большинством общества: ‘В конце концов, кто - то должен работать для нас. ‘

Есть другие потребности и давления, особенно снаружи. Патологическое лицо должно так или иначе быть скрыто от мира, так как признание мировым мнением было бы катастрофой. … Прежде всего в интересах новой элиты и ее экспансионистских планов, патократическое государство должно поддерживать коммерческие отношения с нормальными странами. Такое государство стремится достичь международного признания как определенное, политическое структурное; оно страшится своего признания в терминах клинического диагноза.

Все это заставляет патократов ориентироваться на ограничение мер террора, подвергая пропаганду и методы индокринации определенной косметической обработке и предоставлять обществу некоторую видимость автономной деятельности, особенно что касается культурной жизни. Более либеральные патократы не против предоставить такому обществу определенный минимум экономического процветания, чтобы уменьшать уровень раздражения, но их собственная коррупция и неспособность управлять экономикой препятствует им это осуществить.

Эта огромная социальная болезнь развивается в новую фазу: методы деятельности становятся более умеренными, и есть сосуществование со странами, в основе структуры которых - структура нормального человека. Любому изучающему это явление … это скорее напоминает состояние пациента, находящегося в диссимулятивной фазе [лицемерящего и скрывающего свое подлинное состояние], и пытающегося играть роль нормального человека, скрывая патологическую действительность, хотя он все еще болен или абнормален. Позвольте нам поэтому использовать термин ‘диссимулятивная фаза патократии’ для обозначения патократической системы, когда она более умело чем когда-либо играет роль нормальной социополитической системы. В таком государстве люди становятся стойкими и приспосабливаются к ситуации в стране, затронутой этим явлением; снаружи, однако, эта фаза отмечена активной понерогенной деятельностью. Патологический материал этой системы довольно легко проникает в другие общества, особенно если они более примитивны, и все направления расширения патократии облегчены из-за снижения критики со стороны здравомыслящих наций, представляющих собой территорию для экспансионизма [патократии].

Тем временем, в патократической стране, активная структура правительства находится в руках психопатических индивидуумов, и истинная психопатия играет ведущую роль. Особенно в течение диссимулятивной фазы. Однако, люди с очевидными патологическими чертами должны быть удалены от определенных областей деятельности: а именно, с политических постов, относящихся к международным отношениям, где такие лица могут выдать патологическое содержание явления. […]

Подобные потребности применимы также к другим областям. Директор строительства для новой фабрики – часто едва ассоциирован с патократической системой, но чей профессионализм существенен. Как только завод сдается в эксплуатацию, патократы одурачивают администрацию, что часто приводит к техническому краху. Таким же образом, армия нуждается в проницательных и достаточно квалифицированных людях, особенно это касается современного оружия. …

При таком состоянии дел, многие вынуждены приспосабливаться, принимая статус-кво правящей системы, но одновременно подвергая ее критике. Они выполняют свои обязанности среди сомнений и конфликтов с совестью, всегда ища более разумный выход, который они обсуждают в узком круге людей, которым они доверяют. …

Таким образом, возникает следующий вопрос: что происходит если сеть соглашений между психопатами в положениях лидерства приходит к власти н международном масштабе? Это может случиться, особенно в течение более поздних фаз явления. Понукаемые их характером, такие индивидуумы стремятся к этому, несмотря на то, что это находилось бы в противоречии с их собственными жизненными интересами … Они не понимают, что катастрофа неминуема. Микробы не знают, что они будут сожжены живыми или похоронены глубоко в земле вместе с человеческим телом, смерть которого они вызывают.

Если много организаторских позиций в правительстве занято индивидуумами, лишенными достаточных способностей чувствовать и понимать большинство других людей и кто также испытывают недостаток качеств, касающихся технического воображения и практических навыков - способностей, обязательных для того, чтобы управлять экономическими и политическими делами, то это должно привести к исключительно серьезному кризису во всех областях, и в рассматриваемой стране, и в международных отношениях. В пределах страны, ситуация должна стать невыносимой даже для тех граждан, которые были в состоянии вести относительно удобный и безбедный ‘образ жизни’. Снаружи, другие общества начинают весьма отчетливо чувствовать патологический характер явления. Такое состояние дел не может длиться долго. Нужно быть готовым к более быстрым изменениям, и также вести себя с большой осмотрительностью.

Патократия - болезнь больших социальных движений, за чем следует болезнь всего общества, нации, и империи. В ходе человеческой истории, это затронуло социальные, политические, и религиозные движения так же как сопровождающие их идеологии … и превратило их в карикатуры на себя. Это произошло в результате … участия патологических агентов в процессе, подобном патодинамике. Это объясняет, почему все патократии мира являются, и были, настолько близки в своих существенных свойствах. …

Идентификация этих явлений в истории и их должная квалификация согласно их истинной природе и содержанию - не согласно конкретной идеологии, которая подверглась процессу карикатуризации - является работой для историков. […]

Действия [патократии] затрагивают все общество, начиная с лидеров и пропитывая каждый город, бизнес, и учреждение. Патологическая социальная структура постепенно охватывает всю страну, создавая ‘новый класс’ в пределах данной нации. Этот привилегированный класс чувствует, что ему постоянно угрожают ‘другие’, то есть большинство нормальных людей. Патократы не имеют иллюзий по поводу их личной судьбы, в случае возврата к системе нормальных людей.

Нормальный человек, лишенный привилегий или высокого положения начинает выполнять некую работу, которая заработала бы ему проживание; но патократы никогда не обладали никаким практическим талантом, и временной интервал их правления устранил любые остаточные возможности приспособления к требованиям нормальной работы. Если закон нормального человека возобновляется, они и им подобные могут подвергнуться осуждению, включая морализирующую интерпретацию их психологических отклонений; им угрожала бы потеря свободы и жизни, не просто потеря положения и привилегий. Так как они неспособны к таким жертвам, выживание системы, которая является лучшей для них, становится их моральной идеей. Против такой угрозы нужно бороться посредством психологической и политической хитрости и отсутствия сомнений относительно тех других ‘более низко - качественных’ людей.

В общем, этот новый класс старается произвести чистку среди своих лидеров, если их поведение подвергает опасности существование такой системы. … Патократия выживает благодаря чувству, что ей угрожает общество нормальных людей ,а также другие страны, где сохраняются различные формы системы нормального человека. Для лидеров, стоящих на вершине власти это явяется классической проблемой ‘быть или не быть’.

Таким образом мы можем сформулировать более осторожный вопрос: может ли такая система когда-либо отказываться от территориального и политического расширения за свои границы и согласиться со своим текущим положением?

Что случилось бы, если бы впоследствии наступил внутренний мир, соответствующий порядок, и относительное процветание в пределах нации?

Подавляющее большинство населения страны - будучи нормальным - квалифицированно использовало бы все возникающие возможности, используя в своих интересах свои превосходящие квалификации, чтобы бороться за постояннорасширяющиеся возможности действий. Благодаря более высокому количеству [нормальных людей] у них наблюдался бы более высокий коэффициент рождаемости, и их власть бы увеличивалась. К этому большинству присоединились бы некоторые дети представителей привилегированного класса, которые не унаследовали психопатические гены. Господство патократии устойчиво бы ослабевало, приводя к ситуации возврата власти общества нормальных людей. Для патократов, это - известное и кошмарное видение.

Таким образом, биологическое, психологическое, моральное, и экономическое уничтожение большинства нормальных людей - ‘биологическая’ потребность патократов. Много средств служат достижению этой цели, начиная с концентрационных лагерей и включая войну с упрямым, хорошо-вооруженным противником, который опустошит и истощит человеческие ресурсы, брошенные на борьбу с ним, а именно, ту самую силу, способную сразить влать патократов. Однажды благополучно мертве, солдаты будут вслед за этим декларированы героями, требующими уважения, и полезными для того, чтобы вырастить новое поколение, преданное патократии.

Любая война, ведомая патократической нацией имеет два фронта, внутренний и внешний. Внутренний фронт более важен для лидеров и управляющей элиты, и внутренняя угроза является решающим фактором, которым она обеспокоена, развязывая войну. В обдумывании, начинать ли войну против патократической страны, необходимо сперва рассмотреть факт, возможного использования как палача простых людей, увеличение власти которых представляет для патократии все возрастающую опасность. В конце концов, патократы не обращают внимания на кровь и страдания людей, которых они рассматривают, как не совсем кон-специфичных. […]

Патократия имеет иные внутренние причины для проведения политики экспансионизма с помощью всех доступных средств. Пока существует тот ‘другой’ мир, который управляется системами нормальных людей, он притягателен для стремлений непатологического большинства, таким образом создавая определенную направленность. Непатологическое большинство населения страны никогда не будет прекращать мечтать о восстановлении системы нормального человека в любой возможной форме. Это большинство никогда не прекратит наблюдение за другими странами, ожидая подходящего момента; поэтому его внимание и власть должны быть отвлечены от этой цели, и массы должны быть образованы и направлены в направлении империалистических стремлений. Такие цели должны упорно преследоваться так, чтобы каждый знал за что борются, и во имя чего небходимо выносить жесткую дисциплину и бедность. Этот последний фактор эффективно ограничивает возможность ‘подрывных’ действий со стороны общества нормальных людей.

Идеология конечно должна обеспечить надлежащее оправдание за это предполагаемое право завоевать мир, и поэтому должна быть должным образом разработана. Экспансионизм вытекает из самой природы патократии, не из идеологии, но этот факт должен быть замаскирован идеологией. […]

С другой стороны, есть страны с правительствами нормального человека, где подавляющее большинство общества дрожит от мысли, что подобная система может быть применена у них. Правительства таких наций впоследствии делают все возможное в пределах их возможностей и их понимания явления, чтобы задержать его расширение. Граждане тех стран вздохнули бы с облегчением, если бы переворот сменил эту злорадную и непостижимую систему на более человеческую, с более легко понятным правительством, с кем было бы возможно мирное сосуществование.

Итак, такие страны с этой целью предпринимают различные действия, качество которых зависит от возможности понимания той, другой действительности. […]

Экономические факторы составляют значительную часть мотивации для этой экспансионистской тенденции. С тех пор как организаторские функции стали выполняться людьми с посредственным интеллектом и патологическими чертами характера, патократия становится неспособной к надлежащему управлению чем-либо вообще. […] Захваченные ресурсы завоеванных наций могут эксплуатироваться еще какое-то время, граждане заставлены трудиться тяжелее за почти пустое вознаграждение. В настоящий момент, никто не придает значения факту, что патократическая система в завоеванной стране вызовет аналогичные непроизводительные условия; в конце концов, соответствующее самопознание в психопате в этой области является нестойким. […]

Как происходило в течение многих столетий, военная власть - конечно, первичное средство для достижения этих целей. В течение столетий, всякий раз, когда история регистрировала появление явления, описанного здесь, также стали очевидными определенные меры влияния - кое-что в порядке определенного интеллекта в обслуживании международных происков, облегчающих завоевание. Это качество получено из особенностей индивидуальности, вдохновляющей общее явление; это должно составить данные для историков, для идентификации этого типа явления в ходе истории.

Психопаты существуют всюду в мире; даже далекая патократия вызывает в них резонирующий ответ, воздействуя на их основное чувство что ‘там есть место для таких людей как мы’. Некритичные, обозленные и оскорбленные люди, также существуют всюду, и их можно достичь соответственно разработанной пропагандой. Будущее нации очень зависит, сколько таких людей она содержит. Благодаря ее определенному психологическому знанию и убеждению в наивности нормальных людей, патократия способна улучшить свои ‘антипсихотерапевтические’ методы, и патологически эгоцентричная как обычно, инсинуировать свой абнормальный мир понятий другим. […]

Закон недостаточно поддерживает противодействие явлению, характер которого находится вне возможностей воображения законодателей. Патократия знает, как использовать в своих интересах слабости такого легалистического способа мышления. […]

Всякий раз, когда нация испытывает ‘кризис системы’ или гиперактивность понерогенных процессов внутри страны, это становится объектом{целью} патократического проникновения, цель которого состоит в том, чтобы поглотить страну как добычу. Тогда это облегчит использование в своих интересах ее внутренних слабостей и революционных движений, чтобы учредить правление на основе ограниченного использования силы. … После насильственного учреждения такой системы, динамика патологизации жизни изменяется; и такая патократия будет менее устойчивой, находясь в зависимости для продолжения ее существования от фактора [присутствия] бессрочной внешней силы.

Грубая сила должна сначала душить сопротивление опустошенной нации; люди, обладающие навыками лидерства и военного мастерства должны быть уничтожены, и любой, обращающийся к моральным ценностям и юридическим принципам, должен замолчать. Новые принципы никогда не излагаются в явной форме. Люди должны изучить новый неписанный закон на собственном горьком опыте. Влияние невменяемости этого абнормального мира понятий заканчивает работу, и здравый смысл требует осторожности и выносливости.

Это сопровождается шоком, который кажется столь же трагичным, как и пугающим. Некоторые люди из каждой социальной группы – обделенные нищие, аристократия чиновничества, литераторы, студенты, ученые, священники, атеисты, или, никому не известные люди- внезапно начинают изменять свои личности и мировоззрение. Только вчера приличные христиане и патриоты, они теперь проповедуют новую идеологию и ведут себя высокомерно по отношению к любому все еще придерживающемуся старых ценностей. Только позже становится очевидным, что этот якобы лавинообразный процесс имеет естественные пределы. …

Патократия, учрежденная силой, принимает законченную форму - мы могли бы даже назвать это созреванием. Люди, близко наблюдающие за процессом, были неспособны отличить более ранние фазы его развития; когда шизоиды и cхарактеропаты находились у власти. …

В навязанной системе, психопатический материал - уже является доминирующим … […]

Первое заключение, предложенное вскоре после встречи с ‘профессором’ [обсуждавшимся ранее], было то, что развитие явления ограничено по своей природе участием восприимчивых людей в данном обществе. Начальная оценка приблизительно 6 % оказалась реалистической. Прогрессивно собранные детальные статистические данные, смонтированные позже, не противоречили этой оценке. Эта цифра [6%] изменяется от страны к стране приблизительно на один процент вверх или вниз. … Истинная психопатия играет непропорциональную роль по сравнению с числами, насыщая явление в целом с ее собственным качеством мысли и опыта. Другие психопатии - астеническая, шизоидальная, ананкастическая, истеричная, и другие - определенно занимают второстепенное положение, хотя в сумме они являются намного более многочисленными. Относительно примитивные скиртоидальные психопаты становятся попутчиками, движимыми их жаждой к жизни, но их активность ограничена соображениями их собственного преимущества.

В несемитских нациях, шизоиды являются несколько более многочисленными чем истинные психопаты; хотя очень активными в ранних фазах генезиса явления, они придают привлекательность патократии, а также рациональное расстояние эффективного мышления. Таким образом, они разрываются между такой системой и обществом нормальных людей.

Есть люди, менее отчетливо склонные в направлении патократии. Они включают состояния, вызванные токсичными действиями определенных веществ, типа эфира, угарного газа, и возможно некоторые эндотоксинов. [Типа никотина? Возможно мы теперь нашли причину того, что текущая патократия и предыдущая - Нацистская Германия - были настолько фашистскими в их навязывании антитабачного законодательства?]

Параноидальные индивидуумы ожидают некритическую поддержку в пределах такой системы. Вообще, однако, носители различных видов повреждения мозговой ткани, явно тяготеют к обществу нормальных людей, и, при патократическом режиме как результат их психологических проблем, страдают даже больше чем здоровые люди.

Также оказалось, что носители некоторых физиологических аномалий, известных врачам и иногда психологам, и которые являются прежде всего наследственными по своей природе, проявляют тенденции к разделению [личности], подобные шизофреникам. Подобным образом, люди, которых природа к сожалению обременила короткой жизнью и частотой ранней смертности от рака, указывают характерную и иррациональную привлекательность для этого явления. … Уменьшенное сопротивление индивидуума эффектам патократии и ее привлекательность для него, кажется, являются целостным ответом организма человека, не только его психологической составляющей.

Приблизительно 6 % населения составляют активную структуру патократии, которые несут свое собственное специфическое сознание своих собственных целей. Удвоенное количество составляет вторую группу: те, кто сумел деформировать свои личности, чтобы удовлетворять требованиям новой действительности. …

Эта вторая группа состоит из людей, которые, в среднем, более слабы, более болезнены, и менее жизненные. Частота известных умственных болезней в этой группе вдвое выше среднего значения в пределах нации. Таким образом мы можем предположить, что происхождение их покоряющегося отношения к режиму, их большая восприимчивость к патологическим эффектам, и их [изменчивый, кокетливый skittish] оппортунизм включает различные относительно неощутимые аномалии. …

6%-ая группа составляет новую элиту; 12%-ая группа формирует новую буржуазию, экономическая ситуация которой приносит наибольшие выгоды. … Таким образом лишь 18% населения страны активно поддерживают новую систему правительства.

Значительное большинство населения формирует общество нормальных людей, создавая неофициальную сеть обмена информацией. Нам надлежит задаться вопросом, почему эти люди отклоняют преимущества, которые предоставляет согласованность, сознательно предпочитая противостоящую роль: бедность, преследование, и сокращение человеческих свобод. Какие идеалы мотивируют их? Является ли это неким своего рода романтизмом?

Человек с нормальным человеческим инстинктивным субстратом, хорошим базовым интеллектом, и полными способностями к критическому мышлению имел бы трудное время, принять такой компромисс; это опустошило бы его личность и породило бы невроз. В то же самое время, такая система легко отличает и отделяет его от ее собственного вида независимо от его спорадических колебаний. Никакой метод пропаганды не может изменить характер этого макро-социального явления или характер нормального человека. Они навсегда остаются чуждыми друг другу.

После того, как типичная патократическая структура сформирована, население фактически разделено согласно полностью различным признакам от того, что кто-то воспитанный вне зоны действия этого явления, мог бы вообразить, и в манере, фактические условия которой также невозможны постигнуть. Патократия разъедает весь социальный организм, тратя впустую его навыки и власть. … Типичные патократы захватывают все организаторские функции в полностью разрушенной структуре нации. Такое состояние должно быть краткосрочным, так как никакая идеология не может его оживить. Приходит время, когда обычные массы людей хотят жить как люди, и система больше не может сопротивляться.

Патократия даже менее является социально-экономической системой чем социальной структурой или политической системой. Это - макро-социальный процесс болезни, затрагивающий все нации и проявляющий свои характерные патодинамические свойства. …, Пока мы продолжаем использовать методы понимания этого патологического явления, пытаясь использовать политические доктрины, чтобы определить его, (даже если данные доктрины являются гетерогенными к нему) мы не будем в состоянии идентифицировать причины и свойства болезни. Соответственно подготовленная идеология будет в состоянии скрыть существенные качества от умов ученых, политических деятелей, и простых людей.

Нормальные Люди при Правлении Патократии

Как представлено выше, аномалия, известная как истинная психопатия, вселяет явление целиком в хорошо-развитую патократию … Мир Патократов - мир патологического эготизма и террора - настолько трудно понять нормальным людям, воспитанным вне сферы действия этого явления, что они часто проявляют искреннюю наивность, даже если они изучали психопатологию и являются психологами по профессии. …

Если человек с нормальным инстинктивным субстратом и базовым интеллектом уже слышал и читал о такой системе безжалостного авторитарного правления ‘основанного на фанатичной идеологии’, он чувствует, что он уже сформировал мнение относительно предмета. Однако, прямая конфронтация с явлением заставляет его чувствовать себя интеллектуально беспомощным. Все его предшествующие представления оказываются фактически бесполезными; они почти ничего объясняют. Это вызывает ноющее ощущение, что он и общество, в котором он был образован, были весьма наивны …

Одно из различий наблюдаемых между обычно стойким человеком и кем-то, кто подвергся трансперсонификации - то, что прежний является более приспособленным пережить эту распадающуюся познавательную пустоту, тогда как последний заполняет пустоту патологическим материалом пропаганды, и без достаточного контроля.

Когда человеческий ум входит в контакт с этой новой реальностью, столь отличной от любого опыта, с которыми сталкивается человек, воспитанный в обществе где у власти находятся нормальные люди, это высвобождает психофизиологические симптомы шока в человеческом мозге с более высоким тонусом ингибирования коры полушарий и разгорячения чувств, которые иногда становятся неудержимыми. Человеческий ум начинает работать более медленно и менее остро, так как ассоциативные механизмы стали неэффективными. Особенно, когда человек имеет прямой контакт с психопатическими представителями новой власти, которые используют свой определенный опыт, чтобы травмировать умы ‘других’ их собственными личностями, его ум входит в состояние краткосрочной кататонии. Их оскорбительные и высокомерные методы, зверские параморализирования, ослабляют его мыслительные процессы и его способности к самообороне, и их расходящийся эмпирический метод укореняется в его уме. …

Только после того, как эти невероятно неприятные психологические состояния прошли, благодаря отдыху в доброжелательной компании, возможно размышлять, что всегда является трудным и болезненным процессом - или осознать, что ваш ум и здравый смысл одурачен чем-то, что не может вписаться в воображение нормального человека.

Человек и общество стоят в начале длинной дороги неизвестных событий, которая, после великих испытаний и ошибок, наконец приводит к определенному герметичному знанию того, какими являются качества явления и как лучше всего создать психологическое сопротивление к этому феномену. Особенно в течение диссимулятивной фазы, это позволяет приспособиться к жизни в этом различном мире и таким образом организовать более терпимые условия жизни. Вслед за этим мы будем наблюдать психологические явления, знание, иммунизацию, и адаптацию, которые невозможно было предсказать прежде и которые не могут быть поняты в мире, остающемся в управлении систем нормального человека. Нормальный человек, однако, никогда не может полностью приспособиться к патологической системе; легко быть пессимистическим относительно заключительных результатов.

Люди обмениваются таким опытом во время вечерних обсуждений в круге друзей, таким образом создавая в умах людей своего рода познавательный сгусток [конгломерацию], который первоначально является несвязным и содержит фактические дефициты. [...] Идеология, официально проповедуемая патократией, продолжает сохранять свою все более уменьшающуюся суггестивную власть до тех пор, пока человеческий разум сможет квалифицировать это как что-то подчиненное, что наглядно не описывает существо явления. [...]

При таких условиях, и инстинкт и чувства и получаемые в результате основные сведения играют инструментальные роли, стимулируя человека, чтобы сделать выборы, которые являются в значительной степени подсознательными.

При условиях созданных imposed... патократическим правлением наш естественный человеческий инстинктивный субстрат является- инструментальным фактором в присоединении к оппозиции. Точно так же экологические, экономические, и идеологические побуждения, которые влияли на формирование личности, включая те политические отношения, которые были приняты ранее ..., исчезают при использовании статистического подхода и уменьшаются в течение лет правления патократии. Принятые решения и выбор пути назад к обществу нормальных людей, наконец решены факторами, обычно унаследованными биологически, и таким образом не являются продуктом [сознательного] выбора человека, и преобладающими в подсознательных процессах.

Общий интеллект человека, особенно его интеллектуальный уровень, играют относительно ограниченную роль в этом процессе выбора пути действия, что выражено статистически существенной, но низкой корреляцией (-0.16). Чем выше общий уровень таланта человека, тем обычно тяжелее для него влиться в эту различную реальность и найти свой modus vivendi в рамках этой реальности.

В то же самое время, одаренные и талантливые люди присоединяются к патократии, и резкие слова презрения к системе можно услышать со стороны простых, необразованных людей.

Только те люди с самой высоким интеллектом, который, как упомянуто, не сопровождает психопатии - являются неспособными найти смысл жизни в пределах такой системы. Они иногда в состоянии использовать в своих интересах их превосходящие интеллектуальные способности, чтобы найти исключительные пути для того, чтобы быть полезным для других.

Трата впустую лучших талантов свидетельствует о необратимой катастрофе для любой социальной системы.

С тех пор как подчиненные законам генетики факторы оказались решающими, общество разделяется на сторонников нового правления, упомянутый выше новый средний класс, и оппозицию большинства, по критериям, не известным прежде.

Так как свойства, которые вызывают это новое разделение, появляются в более или менее равных пропорциях в пределах любой старой социальной группы или уровня, это новое разделение проходит прямо через эти традиционные слои общества. Если мы рассматриваем прежнее разделение общества на социальные слои, формирование которых находилось под решающим влиянием фактора таланта, как горизонтальное, новый раздел происходит вертикально. Самым инструментальный фактор в последнем является хороший базовый интеллект, который, как мы уже знаем, широко распределен повсюду по всем социальным группам.

Даже те люди, которые были объектом социальной несправедливости в прежней системе и затем приласканы другой системой, которая предположительно защищала их, медленно начинают критиковать последнюю. [...]

Одно из первых открытий, сделанных обществом нормальных людей - то, что оно превосходит новых правителей в интеллекте и практических навыках, независимо от того какими гениями они, кажутся [благодаря очаровыванию]. Узлы, сводящие на нет разум постепенно ослабляются, и обаяние, вызванное секретным знанием нового правления и плана действия начинает уменьшаться, сопровождаемый ознакомлением со знанием об этой новой реальности.

Мир нормальных людей всегда превосходит другой всякий раз, когда необходима конструктивная деятельность, будь это реконструкция опустошенной страны, область технологии, организация экономической жизни, или научной и медицинской работы. [...]

Как мы уже указали, каждая психологическая аномалия - фактически своего рода дефицит. Психопатии базируются прежде всего на дефицитах в инстинктивном субстрате; однако, их влияние, проявленное после умственного развития также приводит к дефицитам в общем интеллекте, как обсуждалось выше.

Этот дефицит не компенсируется созданием специального психологического знания, которое мы наблюдаем среди некоторых психопатов.

Такое знание теряет свою гипнотическую власть, когда также нормальные люди научаются понимать эти явления. Таким образом, психопатолог не был удивлен фактом, что мир нормальных людей доминирует, что касается навыка и таланта. Для того общества, однако, это являлось открытием, которое порождало надежду и психологическое расслабление.

Так как наш интеллект превосходит их, мы можем узнавать их и осознать, как они думают и действуют. Это - то, что человек изучает в такой системе по своей собственной инициативе, вызванной каждодневными потребностями. Он изучает это, работая в своем офисе, школе, или фабрике, когда он должен иметь дело с властями, и когда он арестован – чего мало кому удалось избежать. Автор и многие другие многое узнали о психологии этого макро-социального явления в течение обязательного индокринационного обучения. Организаторы и лекторы не могли предвидеть такой результат. Таким образом, практическое знание этой новой реальности растет, благодаря чему общество действует с большей изобретательностью, что в свою очередь позволяет получить еще большее преимущество в слабых местах правящей системы. Это позволяет постепенную перестройку социальных связей, которая со временем приносит плоды....

Капитализм и Психопатия

Члены Квантовой Школы Будущего [Quantum Future School, QFS] в течение нескольких лет были заняты изучением психопатии и псевдо-психопатии. Это конечно подготовило большинство из нас, чтобы мы могли увидеть режиссера за занавесом, или, в этом случае, индивидуума за ‘маской здравомыслия’. Эти исследования привели к вопросу: ‘Почему психопатическое поведение, кажется, настолько широко распространенным в США (это не означает, что явление не существует повсюду - это дано)?

Линда Милей [Linda Mealey] с факультета Психологии в Колледже Святого Бенедикта в Св. Джозеф, штат Миннесота, недавно предложила определенные идеи в статье: ‘Социобиология Социопатии: Интегрированная Эволюционная Модель 40’. Эти идеи адресуются увеличению психопатии в американской культуре, предлагая, что в конкурентоспособном обществе - капиталистическом по определению - психопатия адаптивна и вероятно ее увеличение. Она пишет:

Линда Милей:

'Я до сих пор утверждала, что некоторые люди, кажется, имеют генотип, который располагает их к [психопатии].

Психопатия очерчивает] зависимые от частоты, генетически базируемые, индивидуальные различия в применении стратегий жизни. [Психопаты] всегда появляются в каждой культуре, независимо от социо-культурных условий. [...]

Конкуренция увеличивает использование антиобщественных и Маккиавеллийских стратегий и может противодействовать просоциальному поведению …

Некоторые культуры поощряют конкурентоспособность больше, чем другие, и эти различия в социальных ценностях изменяются и во времени и культурно. [...] Поперек обоих измерений, высокие уровни конкурентоспособности связаны с высокими индексами преступности и Маккеиавеллианизмом.

Высокая популяционная плотность, косвенная форма конкуренции, также связана с пониженным просоциальным поведением и увеличением антиобщественного поведения. ‘[Mилей, цит. выше]

Заключение - то, что капиталистический образ жизни, ассоциированный в Соединенных Штатах с ‘демократией’, оптимизировал выживание психопатов с последствием, что это - адаптивная ‘стратегия жизни’, которая является чрезвычайно успешной в американском обществе, и таким образом увеличилась в населении в генетических терминах, так же как действующий как аттрактор психопатическим людям в других странах в течение достаточно долгого времени. Факт, Америка вероятно затопляется психопатами и скиртоидами, как упоминает Лобачжевский. Более того, как следствие общества, которое является адаптивным для психопатии, много людей, не являющихся генетическими психопатами, подобно приспособились, становясь ‘эффективными’ психопатами, или ‘характеропатами’ способами как описал Лобачжевский.

Линда Милей:

‘Конечно, потому что им умно не препятствуют, эти индивидуумы [психопаты] обычно будут прогрессировать в когнитивном развитии и приобретут теорию ума. Их теории, однако, будут сформулированы в чисто инструментальных терминах [что может ДАТЬ мне требование того или этого?], без доступа к пониманию с эмпатией, на что большинство из нас полагается большую часть времени.

Они могут стать превосходными предсказателями поведения других, и им не будет мешать 'навязчивость' эмоций, играя, как профессиональные игроки, исключительно на номотетичных законах nomothetic laws и страховых данных, а не на догадках и чувствах.

В определении, как 'играть' в социальных столкновениях каждодневной жизни, они будут использовать чистейший подход цены - выгоды, основанный на непосредственных личных результатах, без 'бухгалтерского учета' эмоциональных реакций других, с кем они имеют дело.

Лишенные чувства любой реальной любви, чтобы ‘посвятить’ себя сотрудничеству, лишенные беспокойства, чтобы предотвратить страх 'дезертирства', лишенные чувства вины, чтобы вдохновить раскаяние, они свободны непрерывно играть для получения краткосрочной выгоды.

В то же самое время, так как изменения в частотах встречаемости гена в населении не были бы в состоянии соответствовать быстро изменяющимся параметрам социальных взаимодействий, в результате стала бы очевидной дополнительная колеблющаяся пропорция социопатии, потому что, в обществе [психопатии], обстоятельства окружающей среды делают антиобщественную стратегию жизни более выгодной чем просоциальную. ‘[Милей, цит. выше.]

Другими словами, в мире психопатов, те, кто не являются генетическими психопатами, вынуждены вести себя как психопаты, для того, чтобы выжить. Когда установлены правила, чтобы сделать общество ‘адаптивным’ к психопатии, это делает социопатов из каждого.

Что делает психопата настолько пугающим, и опасным - то, что он или она носит полностью убедительную ‘Маску Здравомыслия’. Это может сначала сделать такого человека совершенно убедительным и неотразимо здоровым, согласно психиатру Харви Клеклей. Клеклей был первым, кто описал ключевые признаки расстройства.

Вообще, успешный психопат ‘вычисляет’, с каким количеством антисоциальных действий они могут избежать наказания, применяя метод расчета альтернативы цены таких действий против получаемых выгод. Среди факторов, которые они рассматривают как самые существенные, - деньги, власть, и удовлетворение их отрицательных желаний. Они не мотивированы таким социальным мотивом как восхваление будущих выгод или благосостояние других - даже включая тех людей, о которых они должны были бы проявлять заботу, например благосостояние их собственных семей. Проводились исследования, показавшие, что изолирование психопата не имеет абсолютно никакого эффекта на них в терминах изменения стратегий их жизни. Фактически, показано, это делает их хуже. Фактически, когда психопаты изолированы от общества, они учатся, как быть лучшими психопатами.

Психопат поглощен контролем, даже если они создают впечатление беспомощности. Их отговорка об эмоциональной чувствительности – в действительности представляет часть их функции контроля. Психопат верит, что чем выше у жертвы уровень веры в него , вызванный тем, что психопат разыгрывает драму перед жертвой, тем большим ‘контролем’ над жертвой он обладает. И фактически, это верно. Они действительно имеют контроль, когда другие верят их лжи. К сожалению, степень веры, степень ‘подчинения’ этому контролю через ложное представление, обычно настолько болезненно когда на правду бросают взгляд, что жертва предпочла бы продолжать жить с верой в ложь чем смотреть в лицо факту, что они были обмануты. Психопат и рассчитывает на это. Это - часть их ‘страховых вычислений’. Это дает им чувство власти.

Поведение общества в прошлом будет использоваться психопатом (или понерологической сетью), чтобы предсказать будущее поведение данного общества. Как индивидуальный игрок, общество будет иметь определенную вероятность обнаружения обмана и более или менее точной памяти о том, кто обманул его в прошлом. Общество будет также иметь развитую, или не развитую, склонность, чтобы принять ответные меры против лгуна и мошенника. Так как психопат использует страховой подход оценки затрат и выгод планируемых действий, (сколько неприятностей другим он может причинить, и это бы еще сошло ему с рук), фактически, именно прошлое поведение общества, а не оценки риска, основанные на ‘опасениях или страхах’ быть пойманным и наказанным за незаконные действия, войдут в его вычисления. В противоположность страховым вычислениям психопата, сопереживающие люди [с совестью] будут чувствовать ‘опасения или страхи’ быть пойманными и наказанными за выполнение незаконных действий.

Таким образом, чтобы уменьшить психопатическое поведение в обществе и в правительстве, общество должно ввести в обиход и обеспечить выполнение высоких норм выявления обмана и идентификации лгунов, и готовности принять ответные меры. Другими словами, это должно учредить успешную стратегию сдерживания.

Так как психопат в особенности неспособен принимать решения, основанные на будущих последствиях его действий, а только способнен сосредоточить внимание на краткосрочных целях, несущих немедленное вознаграждение, возможно, что с такими людьми можно управиться введением практики быстрого социального возмездия. Таким образом, идентификация и наказание лгунов и мошенников должны быть и немедленными и безупречно последовательными, таким образом предсказуемы в своей неотвратимости.

И здесь мы приходим к вопросу относительно крупномасштабных социальных взаимодействий в условиях реального мира: Сокращение психопатии в наших лидерах зависит от расширения коллективной памяти общества о прошлом поведении индивидуальных игроков. Те, кто не помнит историю, обречены ее повторять.

Любой внимательный просмотр новостей покажет, что ложь и обман ‘не покрыты’ полностью, как американские [патократы] хотели бы считать.

Даже менее хорошо осведомленные американцы имеют некоторую идею, что, безусловно, было кое-что подозрительное в расследовании убийства Джона Фицджеральда Кеннеди. Не так давно, Джеральд, Форд, отвечающий за Комиссию Уоррена, также прежний президент, сознался ‘в обмане’, когда он признался в замене размещения одного из пулевых ранений в заключительном докладе.

Затем последовали Уотергейт, сопровождаемый делом Иран-Контра, не говоря уже о ‘Монике-гейт’. Те кажутся почти наивными по сравнению с ложью текущих индивидуумов во власти. Ложь бригады Буша, от украденных выборов, к нападению 9/11, и через позорное оружие массового поражения в Ираке, подняла искусство лжи до высот, которые впечатлили бы Гитлера. И здесь мы только упоминаем о нескольких основных событиях, наиболее знакомых всем американцам.

Какие последствия были для лжецов, которые лгали всему обществу?

Ни одного. Фактически, в почти каждом случае, они были красиво вознаграждены вещами, представляющими ценности для психопата: деньги и материальные товары. Если кто-либо считает, что они были пристыжены общественным осуждением, подумайте снова!

Но что представляет критический интерес, факт, что американцы просто не ответили на разоблачения лжи в правительстве с негодованием, что можно было бы счесть больше чем знаковым. В настоящее время, речь не идет даже о ‘символическом негодовании’.

Разве Вы не находите это странным?

Но мы уже отметили причину: Американский образ жизни оптимизировал выживание психопатии и в мире психопатов, те, кто не являются генетическими психопатами, должны вести себя как психопаты для того, чтобы выжить. Когда правила установлены, чтобы сделать общество ‘адаптивным’ к психопатии, это делает социопатов из каждого. Как следствие, очень большое количество американцев являются эффективными социопатами. (Здесь мы используем термин ‘социопат’ для обозначения людей, которые не являются генетическими психопатами.)

И так, смотря на историю реакций американских людей на ложь и обман мы имеем Джорджа Буша и Четвертый Рейх, вычисляющий, с каким количеством Зла они могут избежать наказания.

Нет никого, потому что система адаптивна к психопатии. Другими словами, американцы поддерживают Буша и его повестку дня, потому что большинство из них фактически на него походит. Но это происходит не потому что они все рождены такими. Это происходит, потому что психопатия обязана выживать в конкурентоспособном, капиталистическом американском обществе.

По мере того как общество разрастается и становится более конкурентоспособным, возрастает анонимность индивидуумов и Маккиавеллизм. Социальная стратификация [деление общества на слои] и сегрегация приводят к чувствам неполноценности, пессимизма и депрессии среди неимущих, продвигая использование ‘стратегий обмана’ в жизни, которые тогда делают окружающую среду более адаптивной для психопатии вообще, потому что те, кто страдает, положительно ответят на любой признак изменения, даже если они не будут понимать, что изменение предлагается теми, кто фактически сделает их жизни еще хуже.

Психопатическое поведение среди негенетических психопатов можно рассмотреть как функциональный метод получения желательных средств, увеличивая статус человека в местной группе, и даже средство обеспечения стимулирования, что социально и материально успешные люди находят в приемлемых физических и интеллектуальных вызовах.

В Америке, очень много семей затронуты фактом, что работа, развод, или оба, удалили одного или обоих родителей от взаимодействия с детьми большую часть дня. Это - последствие Капиталистической экономики.

Когда родители отсутствуют, или даже когда каждый присутствует, но не обладает достаточным знанием или информацией, детей оставляют на милость их однолеток, культуры, сформированной СМИ. Вооруженные джойстиками и телевизионными контролями, дети путешествуют от Южного Парка и Джерри Спринджера к Смертельной Битве в Нинтендо. У нормальных детей уменьшается чувствительность к насилию. Более - восприимчивые дети - дети с генетическим наследованием психопатии выдвигаются к опасной умственной пропасти. Тем временем, правительство регулярно издает законы, по требованию родителей и психологического сообщества, разработанные для избежания наказания за последствия жестокого поведения несовершеннолетних.

Что касается насилия СМИ, немного исследователей продолжают пробовать обсудить тот эффект, что кровопролитие по телевидению, и в кинофильмах имеет на детей, которые видят все это. Теперь во взрывную смесь добавлены видеоигры, структурированные вокруг моделей охоты и убийства. Занятые графикой, дети учатся связывать всплески ‘крови’ с основным вознаграждением от ‘выигрыша’.

Снова, экономика - капитализм, замаскированный под ‘демократию’ - управляет реальностью.

Факт, это - почти механическая система, которая работает на основании психологической природы людей, большинство которых любит жить в отрицании или должны жить в отрицании, чтобы понравиться родителям, однолеткам, религиозным лидерам, политическим лидерам. Все, что они хотят сделать – это расслабиться и наслаждаться ‘американской Мечтой.’ В конце концов, ‘если невежество - счастье, то быть мудрым - ’безумие. Это особенно наиболее верно, когда мы рассматриваем инстинкт выживания эго. Если официальная культура - созданная психопатами - говорит, что ‘за занавесом’ никого нет, работающая через внушенные системы веры, возможность, что большинство людей будет в состоянии видеть источник понерологических явлений в нашем мире, минимальна.

Теперь примите во внимание всю предшествующую информацию относительно нападений 9/11 и факта, что так много американцев находят почти невозможным полагать, что их правительственные чиновники экстравагантно пожертвовали бы жизнями сограждан для продвижения своих повесток дня. Что еще более важно, примите во внимание факт, что ваше правительство знает, как Вы думаете, слишком хорошо. Фактически, они СОЗДАЛИ ваши мыслительные процессы!

Книгу Эндрю Лобачжевского можно приобрести в издательстве Red Pill Press в переплете и в виде электронной книги.